Мобильный завибрировал в кармане, когда уже был виден длинный деревянный барак, весьма качественно переделанный в офис и склад материалов.
— Привет, мам?
— Что у тебя с квартирой? Ремонт закончили? — спросила она, и, не давая ответить, быстро заговорила: — У Маньки Мироновой, соседки, беда. Один из прежних владельцев оспорил сделку по суду и тю-тю квартира. И прежнюю не вернуть, и новой нет. Деньги, конечно, вернули, но теперь на них такое жилье не купить, вот и я думаю….
Я слушала, пропуская поток информации мимо ушей. Мама свято уверенна, что мне есть дело до всех её знакомых, друзей, знакомых друзей, их родственников, парикмахеров, врачей.
Ты не занята? Я тебя отвлекаю?
— Не-е-ет, — протянула я, задумчиво рассматривая сетчатый забор, огораживающий стоянку, — Все хорошо. Мам. Правда.
— Денег хватило? Если нет, скажи. Мы вышлем или привезём. С переводами сейчас надо поосторожнее, я слышала о мошенниках….
Я снова отключилась от разговора, оставив его протекать по краю сознания. Папа всегда говорил, нашей маме надо дать выговориться, это не остановить, только пережить, как стихийное бедствие.
— Да, да. Обязательно позвоню, — чётко уловила я момент прощания, — Не волнуйся. Привет папе.
Захлопнув телефон, я потёрла виски. Родителей я люблю, но не понимаю. Как и большинство сверстников. Вечные проблемы отцов и детей. Их приверженность к раз и навсегда установленным порядкам, по которым нельзя даже переставить полку для обуви к противоположной стене, а хлеб надлежит покупать только до обеда и только в одной булочной, апельсиновый сок выжимать вручную, вызывали глухое раздражение. Одно время мама любила пошутить на тему папиной привлекательности и непостоянства. Грехи молодости, усмехалась она. Говорят, он остепенился лишь после моего рождения. В отличие от мамы и бабушки не вижу ничего смешного в супружеской измене.
Не знаю, какое из множества мелких, но ежедневных недопониманий было причиной моего решения жить отдельно. И не просто отдельно, а в другом городе. Конечно, немаловажную роль сыграло наличие комнаты в коммунальной квартире именно в Вороховке, а также поддержка Влада.
Поначалу я чувствовала себя предательницей, в волнении названивая домой по нескольку раз в день. Перепугала родителей так, что они примчались, бросив все дела, намереваясь забрать своё единственное, излишне впечатлительное чадо обратно. Так что все успокоились и смирились с моим выбором они отнюдь не сразу.
Порыв ветра ударил в грудь, заставив пошатнуться. Лишь ощутив озноб, рябью пробежавший по коже, и потеплевший кад-арт, я поняла, что это не просто воздух.