— Замолчи! — негромко сказал тот.
Сказал так, что назвавшийся Аркеем отступил на шаг, легко поклонился и скрылся в толпе.
Бруни испуганно взглянула на Кая.
— А… кто он такой?
— Этот жеребец? — задумчиво посмотрел ему вслед Кай. — Известный дворцовый ловелас. Из тех, что не пропустят ни одной юбки и ни одного увеселения. Забудь о нем.
— Но я… — набралась духу Матушка, желая признаться, что ехала с ним на лошади и даже, кажется, согласилась танцевать в паре.
— Забудь! — тем же тоном, что говорил с блондином, приказал Кай. — Ты — моя! Все остальное — прах!
И отступил на шаг. И поклонился. И подал ей руку, приглашая на менуэт.
Незадолго до полуночи шафера разыскали новобрачных, уснувших, трогательно обнявшись, на пустой телеге, растолкали и с пением псалмов начали собирать свадебную кавалькаду в порт.
— Тебе обязательно ехать? — поинтересовался Кай.
Они с Бруни сидели за одним из импровизированных столиков, утоляя голод и жажду.
Матушка, с удовольствием отпивая из кружки легкое осеннее вино и заедая жареным мясом, помотала головой и пожаловалась:
— У меня ноги гудят!
Кай засмеялся.
— Я предупреждал!
— Ты мне ни разу не наступил на ногу! — отметила она и уважительно добавила, вспомнив слова Ваниллы: — Настоящий мужик! А знаешь, — Бруни поставила кружку, — я бы с удовольствием посмотрела на фейерверк, если бы так не устала!
Кай поднялся, запахивая плащ.
— Вид с моря еще лучше. Идем со мной!
— Куда? — заинтересовалась Матушка.
Он загадочно улыбнулся.
— Подожди! — спохватилась Бруни. — Я только провожу молодых!
Изрядно потрепанный экипаж выглядел так, будто лошадки самостоятельно распряглись, знатно поужинали астрами и хризантемами, а потом вернулись в упряжь. Шафера как раз загружали молодых, когда подошла Матушка. Взглянув на Ваниллу, она поняла, что говорить сейчас подруге что-либо вообще бесполезно. А вот его светлость Андроний Рю Дюмемнон держался молодцом и даже умудрялся связывать слова в предложения!
Поймав шута за рукав, Бруни поцеловала его в щеку и шепнула:
— Спасибо тебе!
— А? — он перевел на нее осоловевшие глаза. — А-а-а! Дык не за что, маменька!
— Ты едешь? — спросила, проходя мимо, Персиана. — Мы с Мархом и детьми будем во-он в той телеге, давай с нами? Или, — она хихикнула, — останешься с кавалером?
— Останусь, — улыбнулась Матушка и направилась назад.
— Готова? — спросил ее Кай, когда она вернулась.
— К чему? — удивилась Бруни.
Он обнял ее и, крепко прижав к себе, укрыл плащом. А потом что-то сделал со своим кольцом, которое носил, не снимая, на среднем пальце правой руки — то ли повернул, то ли надавил на камень. Мгновенная вспышка скрыла площадь с уже угасающими кострами. Матушке показалось, что она падает в пропасть. Вскрикнув, она уцепилась за любимого и прильнула к его груди. Затем она почувствовала знакомый запах — йода, водорослей, соли, и услышала мерный шум моря. Бруни распахнула глаза и развернулась — перед ней была та самая пристань, где стояла яхта Кая. Судно сонно покачивалось на волнах, белея в темноте кормой.