— Представляю, — Бруни поднялась. В глазах ее будто выключили свет. — Так чего тебе подать на завтрак? Ты же голодная, наверное, после вчерашнего?
— Мутит меня после вчерашнего, — помолчав, ответила Ванилла. — Есть чем шторм унять?
— Пойдем вниз.
Больше не было сказано ни слова. Матушка усадила подругу за свободный столик, приказала Ровенне обслужить ее как благородную госпожу, сообщила удивленному Пипу, что у них заканчивается сельдерей, которого, на самом деле, было полно, и, схватив корзинку для продуктов и плащ, ушла из трактира.
Ноги сами несли в порт. Яхта Кая у причала белела чайкой, опустившейся на воду. Матушка дошла до конца пирса и села на краю, поставив рядом корзину. Глаза ее были сухими. Как и тогда, когда посланник принес письмо с вестью о гибели Ральфа.
* * *
Ближе к обеду в трактир заявился Висту Вистун. Прошелся по залу, засунув руки в карманы, останавливался у каждого окна, задумчиво разглядывая световые пятна, падавшие на пол. После Золотых дней погода всегда портилась. С моря задувал промозглый ветер, тучи закрывали небо, и холодало. Ненастье стояло до первого снега. Поэтому, если и следовало ловить хорошее освещение, нужно было делать это сейчас, чем и занимался мастер Вистун.
Бруни затеяла мытье стойки. С остервенением скоблила скребком дерево, уже не в первый раз терла его мелким речным песком.
— Добрых улыбок! — Глава Гильдии гончаров церемонно поклонился ей. — У меня к вам дело, Матушка! Хочу арендовать трактир на пару дней!
Она коротко взглянула на него потемневшими глазами. Отчего-то этот взгляд зародил в Висту безотчетную тревогу.
— Гильдия празднует? — уточнила Бруни.
Вистун помотал головой.
— Нет. Трактир нужен мне. Я намереваюсь сотворить шедевру!
— Вот как? — остановилась рядом заинтересовавшаяся Ровенна. — И что же это будет?
Гончар заколебался. Бруни сыпанула на стойку еще песку. Старшая Гретель, пожав плечами, собралась уйти.
— Я хочу нарисовать картину! — вынужден был признаться Висту. — Жанровую сценку похищения демоном Аркаешем Пресвятых тапочек Богини. Мне нужно определенное освещение, которое я нашел вон у той стены, где два окна.
— Знала, что вы отличный гончар, но не знала, что вы рисуете, мастер, — покачала головой Бруни.
— Здорово! — восхитилась Ровенна. — Значится, все из головы выдумывать будете?
— Почему из головы? — удивился гончар. — С натуры буду рисовать.
Матушка представила Тучу Клози в образе Пресветлой и даже слегка улыбнулась… Сердце болело невыносимо. Скорей бы ночная тьма накрыла землю, а одеяло — ее, Матушки, горе!
— Кто же будет Богиней? — спросила Ровенна и сама же себе ответила: — Никак, матрона Мипидо?