Висту с достоинством кивнул.
— А Аркаеш, — уточнила старшая Гретель, расплываясь в улыбке, — вы сами? Насколько я помню, в детской книжице, что мамка читала нам с сеструхой, хитроумный демон явился Богине под видом привлекательного брюнета и умасливал ее сладкими речами, пока она не уснула. Сейчас-то я представляю, что это были за речи, а тогда мамка говорила, будто он ей сказки рассказывал до рассвета.
Висту коротко вздохнул.
— С демоном у меня проблема! Пока не нашел никого подходящего!
— Когда желаете приступить? — спросила Бруни.
— Прямо завтра, Матушка… Если вы не против! Деньги, — он положил на стол полновесный кошель, — плачу сразу. Только надобно, чтобы было заперто. Образ Пресветлой предполагает некоторую… легкомысленность нарядов. Я бы не хотел смущать Клози…
— Прекрасно знает ваша Клози легенду о похищении тапочек, — заметила Ровенна, кусая губы, чтобы не расхохотаться, — а значит, и об одежке, точнее ее отсутствии, представление имеет!
Бруни сгребла кошель и ощутила, что на душе стало легче от появления двух свободных дней, которые она собиралась посвятить размышлениям, как жить дальше. Она оставит трактир, а сама отправится на побережье или на вересковые холмы, что клонят пушистые головы на запад от Вишенрога.
— Во сколько вас ждать, мастер?
— К открытию. Мне нужно будет все подготовить до того, как придет прекрасная Клозильда!
На том и порешили. Бруни сообщила сестрам Гретель, что завтра трактир на них, Пипу — что у него выходной, при условии приготовления каких-нибудь изысков для художника и его модели, которые наверняка оголодают в процессе сотворения шедевры. Веся отпустила с вечера и на целый день. Нечего парнишке вертеться под ногами мастера, пользующего обнаженную натуру!
Выходя, мастер Вистун столкнулся с Мархом Тумсоном, мужем Персианы. Тот, в высоких сапогах для верховой езды, обтягивающих штанах и распахнутой на груди рубашке, открывающей могучую грудь в капельках пота, был диво как хорош.
— Дай напиться, Бруни, — попросил он, навалившись на стойку.
— Ты что тут делаешь? — удивилась та, наливая ему холодного морса в пузатую кружку.
— Цветочек ищу! — Марх вылил в себя морс и вновь подвинул кружку Матушке, не замечая, как маленький Висту, передумавший уходить, бочком-бочком, будто краб, подбирается ближе, поедая глазами литые ягодицы конюшего.
— Персиану, что ли? — подал голос из кухни Пип. — Так ее тут не было.
— Если бы Персиану! — пробурчал Тумсон. — Давеча пришел этот скотина и увел с хозяйской конюшни лучшую племенную кобылу по кличке Цветочек! Я по их следам с самого утра иду, видит Пресветлая, плюну на это дело! Пусть брюхатая ходит. Чай, не от простого жеребца понесет.