Собственно, это я к чему? Три года назад мне уже ставили мой первый онкологический диагноз. Выдали мне тогда после процедуры биопсии внушительную бумагу с переливающейся меткой с диагнозом “папиллярный рак щитовидной железы”. Хотела я по совету знакомых сразу получить и стекла с исследуемым материалом, но вот их мне выдавать не спешили. Потребовалось буквально пятнадцать минут скандала, чтобы забрать одно – только одно – из двух стекол. Поясняли и причину отказа: “Вы же можете пойти в другую лабораторию. И там вам напишут другое заключение, а вы тогда откажетесь от операции, и это будет неправильно”. А дальше мне, как и моей подруге Наташе, крупно “повезло”: меня записали в очередь на выделяемые квоты на бесплатную операцию.
Конечно, огромное спасибо всем моим близким и друзьям, которые бегали со мной в те дни по разным клиникам Петербурга, пытаясь найти правду. Спасибо и районному терапевту за наш откровенный разговор. На мой прямой вопрос: “Где бы мне еще биопсию провести, этой я не доверяю?” – он ответил столь же прямо: “А негде, я в этом вопросе никому в нашей стране не доверяю”. И еще добавил, что лично он на моем месте резаться бы не стал. И вот ему-то я и поверила, потому что именно этот врач мне симпатичен. Ездит он себе по району по вызовам на обычном велосипеде. И по слухам, сам два года назад получил такую же бумажку с диагнозом “онкология”. Впрочем, про диагноз это слухи. А про велосипед – правда.
Дальше были у меня три месяца очень активной медицинской жизни. Мне выписывали много направлений, большинство из которых я просто игнорировала. Потому что, получив очередную бумажку, приходила домой и, уткнувшись в книги и Интернет, пыталась понять, а куда же меня в этот раз послали. Часто оказывалось, что новое направление не имеет практически никакого отношения ни ко мне, ни к моему диагнозу. В итоге после суеты и беготни спустя время я располагала тремя заключения с тремя совершенно разными диагнозами из трех крупных медицинских учреждений Петербурга. Получив последнее – с выпиской онколога “Не подтверждено”, я снова отправилась к своему терапевту. В этот раз он почти откровенно смеялся: “Ну наконец-то вы пришли в себя. А то такая красивая женщина, а собиралась умирать”. И правда, что это я? Такая красивая и умирать? Рано еще. Поживу. И, как видите, благополучно и прожила с тех пор три года. А вот страх остался.
Кроме страха, появилось тогда и огромное чувство беспомощности. К тому ощущению беспомощности, которое возникает у меня при упоминании “Курска” и Беслана, “Булгарии” и “Локомотива”, теперь еще прибавилась и чувство бессилия при мысли о врачах. Потому что я, конечно, понимала, что в нашей стране не очень хорошо с медициной. Но я не знала, что все еще и так цинично. Ведь даже не от безграмотности ставили мне врачи эти тяжелые диагнозы, а от жажды денег.