Сталинская премия!
Иванов сразу вспомнил пикетажные книжки.
Они, эти книжки, серые, аккуратные, ровной стопой лежали на столе Полярника.
У каждой петелька сбоку — для карандаша, странички в клетку, но есть и странички с калькой, перфорированные по краю, чтобы легче было отрывать. Иванов всю жизнь обожал блокноты, тетради, записные книжки. В школе сам сшивал тетрадки из старых газет, искал такие газеты, у которых поля пошире, а то писать все время между строк — трудно.
А пикетажки Полярника — чудо какие удобные и красивые.
Там и записи, и схемы, и зарисовки. Вот, скажем, «обнажение Ханты-Су». Можно подумать, что это девушка такая северная, а на самом деле каменистый обвалившийся берег, где в слоях прослеживаются горные породы. «Бабе за обнажение — 5 руб.» Ну, это небольшой отчет как бы. А дальше описание. «Плато Лодочникова — каледонский гранитоидный батолит». Так и представляешь мертвое северное плато — безнадежно каменную пустыню. Или вот. «Палеозойская сланцево-карбонатная толща». Иванов, как стихи, помнил целые абзацы. «Синклинальная складка с ядром из песчано-глинистых сланцев». Или такое. «Крылья складки осложнены поперечными антиклинальными перегибами, вдоль шарнира основной синклинали протягиваются зоны разломов и дробления, черные сланцы и алевролиты равномерно радиоактивны».
Может, какие-то слова не совсем точно запомнил, но в целом любое мог повторить.
«Черные дробленые породы переполнены поблескивающими минеральными сростками. Переплетающиеся прожилки минералов различных оттенков желтого, зеленого, белого, красно-бурого и голубого цветов в сочетании с их крупными гнездами образуют сложный узор, напоминающий ковровую ткань. Краски эти будто живут на глазах. Через несколько часов внешность обнаженной плоскости преображается, зеленые оттенки сменяются розово-бурыми, те, в свою очередь, белыми, яркие краски блекнут. Минералы жадно поглощают из воздуха влагу, стенки выработки оплывают и обволакиваются».
Вот как надо писать!
Не цифрами, не производственными показателями играть, а красками.
Вспомнил, летом на выставке в Краеведческом музее показывали картину под названием: «Девочка на фоне персидского ковра». Художник Врубель. Сразу чувствуется крепкая шахтерская фамилия. «Переплетающиеся прожилки минералов различных оттенков». Поклясться мог, что этот художник Врубель заглядывал в пикетажки Полярника.
За ночь запорошило крыши, улицы.
Издали окна гостиницы казались плохо освещенными.
Иванов толкнул тяжелую входную дверь и увидел заспанного портье и такую же заспанную девицу за стойкой. Как было ему сказано по телефону, свернул направо, и его никто не остановил. Коридор, явно служебный, закончился таким же служебным лифтом. Во рту почему-то пересохло. Прихрамывая сильней, чем обычно, постукивал, как слепой, палкой. Дверь лифта плавно, как в купе вагона, отошла в сторону.