– Канкия, Квирикадзе, что вы там делаете?! – истошным голосом завопила она.
Два пионера в коротких штанах, белых рубашках, красных галстуках синхронно подняли руки в пионерском приветствии – ладонь ко лбу.
– Маквала Михайловна, мы сюда упали!
Я прервал свое письмо и вновь задумался, о чем я рассказываю мальчику, которому еще только три года, которого мы дома (он уехал в Лондон) зовем Чанчур, а в паспорте его написано, что он грузин, и звать его Ираклий, и фамилия его Квирикадзе. Чанчур – это прозвище. В Грузии чанчурами зовут мальчиков, которых мамы чистыми пускают гулять, а приходят они грязные, с синяком под глазом, в одном ботинке, зато с чьей-то собакой, которая, по их словам, будет жить с ними и спать в их постели… кепка на голове не своя, алюминиевая сабля у кого-то украдена или выменяна на жестяной грузовик… И так каждый день.
Во дворе Чанчура бегают дикие английские кролики. Чанчур дружит с ними. А я знаю много смешных историй о грузинских диких кроликах, знаю даже о диких гигантских кроликах с Дарданельских островов.
Чанчуру это должно быть интересно, но я пишу сейчас не о том… Не о кроликах.
На лацкане пиджака бумажная роза с вклеенным профилем усатого вождя. В тот год в Грузию приехал китайский генерал Чжу Дэ. Он был другом и соратником Мао Цзэдуна. Мы, съехавшиеся отовсюду школьники, студенты, заводские парни, девицы с чайных плантаций, собрались огромной толпой под окнами гостиницы “Интурист” и кричали: “Товарищ Чжу, передай товарищу Мао, что на родине товарища Сталина хотят снести памятники великому вождю!!!” Провопив час, мы заметили на балконе крошечного китайца в военном кителе. Он, сонно хлопая глазами, махал нам. Мы завопили: “Чжу Дэ! Чжу Дэ! Чжу Дэ! Чжу Дэ!” Два молодых загримированных актера взобрались на крышу автобуса. Один с густыми усами в кителе – Сталин, другой в галстуке в горошек – Ленин. Мы кричали китайскому генералу: “Сталин и Ленин любят друг друга!” Сейчас подобные слова звучат несколько двусмысленно, тогда это был политический лозунг. Толпа требовала: “Пусть товарищ Ленин поцелует товарища Сталина!” Актеры целовались. “А теперь пусть товарищ Сталин поцелует товарища Ленина!” Мы были счастливы, когда генерал Чжу Дэ прокричал что-то на китайском и исчез с балкона. Мы уверяли друг друга: “Товарищ Чжу Дэ сообщит товарищу Мао, как товарища Сталина обижают на родине…”
Генерал уехал в Москву, оттуда в Китай. В Тбилиси пролилась кровь. В ту ночь солдаты-новобранцы Закавказского военного округа, только что певшие на проспекте Руставели: “Сталин, – наша слава боевая, Сталин – нашей юности полет…”, – вдруг начали стрелять в тех, кто им аплодировал. Стреляли в упор (свыше был получен приказ стрелять в демонстрантов). Я, Чанчур, был в десяти шагах от этих солдат – в тбилисском Доме учителя, куда мы с одноклассницей Нонной К. забежали погреться. Узнав, что на ночном сеансе уже идет фильм “Под небом Сицилии”, остались, обвязались одним длинным шарфом (в зале было холодно) и… заснули. Не видели и не слышали фильм, не видели и не слышали выстрелов, криков убиваемых за стенами Дома учителя.