У его друга много недостатков, это правда, но к Имоджен он всегда относился с уважением… У Тристана в голове не укладывалось, что могло заставить Норгрейва покинуть Имоджен в таком состоянии. Даже если что-то и было украдено, такие потери легко возместить!
Вместо ответа Имоджен вытерла слезы. Она была без перчаток, и на пальцах тоже виднелись пятна засохшей крови. Тристан поймал ее руку и заставил разжать кулак. На ладони обнаружился глубокий порез, но кровь уже почти не шла из раны. Он вынул из жилетного кармана платок и приложил его к ране.
— Нужно промыть порез, чтобы не загноился.
Имоджен помотала головой, но зажала платок в кулачке.
— Дорогая, нам нужно поговорить! — попросил он, стараясь смягчить голос, что в этих обстоятельствах было нелегко. Ему хотелось услышать все из ее уст, каким бы страшным ни оказался рассказ, и он готов был потратить на это всю ночь. — Прочитав твое послание, я понял — что-то не так, потому что не посылал тебе никакой записки. То письмо, полученное тобой, я не писал. И знаю только одного человека, способного подделать мой почерк, но не представляю, зачем ему это понадобилось.
— Он сказал, что это просто шутка, — пробормотала девушка после продолжительного молчания.
— Кто «он»? — Тристан сжимал Имоджен в своих объятиях, но чувство было такое, словно их разделяет несколько миль. — Это был Норгрейв?
Имоджен отвела глаза.
— Правда, что ты попросил его приехать сюда? Он сказал, что выполняет твою просьбу. Что ты… ты послал его сказать, будто между нами все кончено.
«Гореть тебе в аду до второго пришествия, чертов мерзавец!»
Руки мужчины, обнимающие Имоджен, судорожно напряглись. Между ними все кончено? Как могла она поверить в это вранье, если он не может думать ни о чем и ни о ком, кроме нее, когда они не вместе?
— Норгрейв солгал, Имоджен. Я втянул тебя в эту интригу и будь я проклят, коль у меня не хватило бы смелости сказать тебе в лицо, что я хочу покончить с этим.
Она нахмурилась, не понимая, что его так злит. Неужели его задело, что она могла так дурно думать о нем?
— Он говорил столько всего… И я подумала… Поверила… — Имоджен вдруг побледнела как полотно. Из ее бормотания ничего невозможно было понять.
— Во что ты поверила, Имоджен?
— Я позволила ему все разрушить! — проговорила она, обращаясь скорее к самой себе. Лицо девушки сморщилось, и она зажала рот кулачком. — Я не сказала ему, что отправила тебе записку. Я думала, если все, что он говорит, правда, то это уже не имеет значения. Поэтому ты приехал? Ты тоже поверил в его вранье?
«Какое еще вранье?»