Однако Анна вышла к обеду. Она была модно одета в темно-розовое атласное платье, которое он еще не видел на ней. Волосы у нее были туго завиты и напудрены. Люку нравилось, что Анна не пользовалась косметикой. Она улыбалась обманчиво беспечно, и глаза ее сияли тем светом, который он раньше принимал за свет счастья.
Может, это и было счастье, подумал он, слушая ее остроумную легкомысленную болтовню. Может, она обдумала их разговор и тоже пришла к выводу, что все не так уж плохо.
Анна блистала на приеме у Бернсайдсов и, казалось, наслаждалась сознанием того, что она в центре внимания – она впервые появилась в свете в качестве герцогини. Его мать представляла ее людям, которые были незнакомы даже ему. Люк заметил, что наблюдает за своей женой с тем же восхищенным интересом, что и до свадьбы.
Долг днем и удовольствие ночью, сказал он ей тогда. Люк рассеянно положил письмо Генриетты в пачку, где лежали другие письма и визитки с приглашениями, и снова откинулся в кресле, положив руки на подлокотники и переплетя пальцы.
Она ждала его в постели, обнаженная. И подарила ему ночь пламенного удовольствия. Они почти не спали. Дождливое утро началось поздно, непривычно поздно, когда он поднялся для своей прогулки верхом.
Она была совсем неопытна в любви – по крайней мере, в начале ночи. Люк на какое-то мгновение подумал о ее любовнике, но заставил себя подавить эту мысль. Он должен забыть о нем. Но, если ей недоставало умения, это с лихвой окупалось ее желанием доставить ему и себе удовольствие, позволяя любые вольности. Тем не менее Люк решил быть терпеливым и приберечь для следующих ночей те удовольствия, которые пока что могли шокировать ее.
И он ждал их. Ждал сегодняшней ночи с нетерпением. Хотя кто мешает ему насладиться своей женой днем? Люк рассмеялся. Да, этим утром он определенно был доволен своим браком.
Но другим членам его семьи тоже требовалось внимание – ведь ради этого он и приехал в Лондон. Дворецкий объявил о прибытии лорда Эшли Кендрика. Эшли вошел в кабинет с забавным выражением решимости на лице, но в то же время и настороженный. Люк угрюмо вспомнил о таких беседах с отцом. Тот всегда сидел за большим темным столом. Люк до сих пор не мог привыкнуть к мысли, что теперь он глава семьи. Он встал, обошел вокруг стола и протянул брату руку.
– Мы всегда помним Англию как страну зеленых лугов и цветущих садов, но забываем о дождях, которые дают им жизнь, – сказал он, пожав Эшли руку и указывая ему на кресло.
– Старая добрая Англия, – ответил Эшли, садясь и улыбаясь своей мальчишеской улыбкой.