– Нет-нет, – улыбнулся Мунк. – Я просто хотел свериться с нашими списками.
– Ок, – кивнула Хелене.
В кармане куртки Мунка завибрировал телефон. Он отключал звук во время допросов, но, конечно же, как обычно забыл выключить режим вибрации. На дисплее высветилось имя Аннете Голи.
– Да? – ответил Мунк.
– Думаю, мы взяли его. Ты дозвонился до Мии? Она тебя искала, она что-то нашла в центре верховой езды, но теперь это не имеет значения…
Искусный полицейский адвокат говорила так быстро, что Мунк не разбирал половину ее слов.
– Что ты сказала?
– Мы взяли его, – повторила Аннете Голи.
– Кого?
– У нас признание.
– Что?
– Да, – продолжила Голи. – Он только что явился к нам. Мы арестовали его. Он сидит в Грёнланд. Признался в убийстве.
– Еду, – сказал Мунк, нажал на красную кнопочку, взял пальто под мышку и побежал к черному «Ауди», стоявшему во дворе.
Мунк открыл дверь и увидел, что Миа уже сидит в маленьком отгороженном кабинете около комнаты для допросов. Аннете Голи стояла у стены, скрестив руки и улыбаясь. Миа сидела на стуле и жевала яблоко, не снимая кожаную куртку, и Мунк сразу понял по лицу коллеги, что ее совсем не убедили.
– Что у нас? – сказал Мунк, повесив куртку и заняв место на стуле перед односторонним зеркалом.
– Джим Фюглесанг, – сказала Аннете Голи. – Тридцать два года. Живет в Рёйкене. Меньше сорока минут на машине от «Садоводства Хурумланне». Отметился на ресепшене меньше часа назад. Признался в убийстве Камиллы Грин.
– Фюглесанг? Это настоящее имя? – спросил Мунк, бросив взгляд на человека, сидящего в соседней комнате.
– Да. Я проверила его в регистрах. Он там есть. Это не шутка. Раньше работал на почте. Сейчас получает пособие по инвалидности, я не знаю точно почему, но я поручила Людвигу это выяснить.
– Почему он в велосипедном шлеме?
– Отказывается его снимать, – сказала Аннете Голи, пожав плечами.
– Я в это не верю, – сказала Миа, откусив еще кусочек яблока.
– Почему? – спросил Мунк.
– Да брось, Холгер. Газеты выпустили это дело ночью. Сколько раз мы через это проходили? Сколько видели людей, которые хотят признаться? Черт его знает почему, но некоторые же делают все что угодно, лишь бы привлечь внимание. Честно говоря, я не понимаю, зачем мы здесь сидим. Ты получил мое сообщение, Холгер?
Мунк видел, что его молодая коллега была не на шутку раздражена.
– Я весь день сидел на допросе.
– Рисунок там, в Центре верховой езды, – сказала Миа, не отрывая взгляд от человека в белом велосипедном шлеме.
– Какой еще рисунок? – спросил Мунк.
Миа не ответила.
– Аннете? – сказал Мунк, повернувшись.