– Товарищ полковник...
– Да брось ты! – прервал его Бердяев, он был крайне раздражен. – Все в сборе?
– Все, товарищ полковник. Кроме заболевших.
– Вершинин здесь?
– Здесь. Вон, на матах.
– Его что, спортподготовка не касается?! Или он самый умный?
– Я ему то же самое говорил, а он меня послал. Я, говорит, снят с должности и отстранен от дел, это меня не касается. Потом пошел, завалился на маты и теперь вон дрыхнет. Даже храпит. Совсем стыд потерял. Хоть бы товарищей пожалел. Он что, один спать хочет...
– А ну-ка, верни его в строй! И Суворовцев здесь? Пусть поработают, хочу это видеть. По полной поработают, понял?
Стуков тут же бросился исполнять приказ. Бердяев был настроен решительно и зло, и Стуков понял, что означает «по полной».
– Вершинин, Суворовцев, Шангареев, Быков – на ковер! – громко объявил он спарринг.
От группы «крепышей» – заядлых спорстсменов, дзюдоистов и каратистов в прошлом – отделились два самых крепких.
Первым на татами вышел Суворовцев. Его визави, борец Быков, был не очень высок, но широк и прочен, как квадрат, причем совсем не Малевича – его вид и вес не обещали никакой абстракции, одну только беспощадную, силовую конкретику.
Быков с усмешкой посмотрел на белый пояс Суворовцева и, чтобы нагнать жути, подчеркнуто медленно перевязал свой, черный.
По залу пронеслись смешки. Все с удовольствием собирались посмотреть это зрелище, уже заранее обреченное стать хитом Управления, а некоторые сотрудники даже приготовились снимать избиение на мобильники. Летописец Управления Опер поспешно включил свою камеру.
Прозвучала короткая яростная команда – «хаджи мэ»!
Быков не стал придумывать ничего сложного, не видя в этом смысла. Ставка им была сделана на напор и силу – того и другого у Быкова было более чем достаточно. Он ринулся вперед, с ходу намереваясь просто снести с ног и задавить своей массой противника.
Но в самый последний момент Суворовцев молниеносно ушел с линии атаки и вместо себя предложил пустоту, одновременно крепко захватив Быкова за руку и плечо, потянув коротко и сильно туда, куда все сто десять килограммов Быкова и так бежали. В следующий миг Быков споткнулся, будто об упавшее дерево, об выставленную коротко и твердо ногу Суворовцева. Споткнувшись, Быков, как опытный борец, конечно, понял, что случилось, и предпринял отчаянную попытку все исправить, вернуть равновесие, устоять – но самонадеянно взятый им разгон и собственный вес работали против него. А Суворовцев, по чьему плану проходила эта схватка, так как Быков никакого плана не имел, так же молниеносно довершил начатое. Он с силой увлек уже падающего крепыша еще дальше, на миг побежав вместе с ним рядом, а потом вдруг, резко завернув эту пробежку чуть в сторону, закрутил с собой и его. Закрутившись и разогнавшись еще сильнее, Быков, нелепо задрав свои мощные, как стволы деревьев, ноги куда-то в потолок зала, со страшным грохотом упал на спину. Суворовцев отскочил в сторону, чтобы не травмироваться при падении этого колосса на глиняных ногах, и с озабоченным видом поинтересовался у оглушенного падением Быкова, нормально ли все с ним, хотя по лицу Быкова было понятно, все далеко не нормально.