Все беспорядочно, торопливо целуются. Лена плачет.
– Перестань, – утешает Дима.
– Знаю я ваши гастроли. Трахаетесь друг с другом, как коты.
– У нас и кадров-то нету, – оправдывается Дима. – Не трахаться же с Тамарой.
– Это почему же? – обиделась Тамара.
– Ты порядочная, – выкручивается Дима. – И ты занята.
– Кем я занята?
– Ты же сохнешь по Озерникову.
– Но ведь это я сохну, а не он.
– Какая разница?
– Очень большая разница. Я сохну, а он нет.
– Но твое сердце все равно занято.
– И сердце, и мозги, и глаза. Только пипка свободна, – уточняет Тамара.
– Пипка у всех свободна, – замечает Рая. – И у замужних тоже.
Тамара и Рая входят в купе Озерникова.
– Ты где был? – спрашивает Тамара.
– Автографы давал.
– Собирал славу, а я тут как на углях.
– Издержки профессии. Народная любовь, – объясняет Николай.
– Если ты перестанешь петь, тебя забудут через два дня, – замечает Рая. – И побегут к другому, который поет.
– А почему я перестану петь?
– От старости. Или в тюрьму посадят.
– Вы зачем пришли? – спросил Озерников. – Сказать, что меня в тюрьму посадят?
Тамара кладет перед ним бумаги.
– Подпиши документы. Тут и тут.
Озерников подписывает.
– В Америке певец моего класса за такое турне миллионы получает. А я двадцать пять рублей, – замечает он.
– Скажи спасибо. Сикорский получает двенадцать рублей, – говорит Рая.
– Но мы что-нибудь придумаем, – обещает Тамара.
– А потом нас за жопу возьмут за приписки, – говорит Рая.
– Какая ты грубая, Рая! – упрекает Тамара. – Вся страна занимается приписками. В Тбилиси вообще подпольные заводы работают. И никого за жопу не берут. Нас обманывают. И мы обманываем. Все справедливо. Мы не рабы. Рабы не мы.
– Я устал, – говорит Николай. – Делайте что хотите. Я тебе доверяю, Тамара. Я вообще спокоен, когда ты за моей спиной.
Тамара озаряется тихой улыбкой. Она счастлива.
Рая выталкивает Тамару из купе и выходит вместе с ней.
Поезд вздрагивает, готовясь к движению, и в этот момент появляется не старый мужик. Он вполне интеллигентный, но опустившийся. Заметно и первое и второе.
– Фух! Здрасьте. Едва успел…
Озерников садится, достает из кармана шариковую ручку.
– На чем писать? – спросил он.
– Что? – не понял мужик.
– Автограф…
– Да нет. Зачем мне ваш автограф?
– А что вы хотите?
– Попросить о маленьком одолжении. Вы не могли бы передать вот это?.. – показывает пакет с коробкой.
– А почему я?
– Я дал телеграмму: вагон тринадцатый, место тринадцатое. И вот именно на этом месте оказались вы.
– Сначала бы меня спросили, а потом телеграмму посылали.
– Это же не трудно. Положите куда угодно, хоть на пол. Завтра утром поезд остановится, в купе войдет женщина. Это моя жена. Скажет вам: «Я Галина Митрофанова». Вы скажете: «Очень приятно» – и отдадите ей пакет.