– Раз уж у нас момент истины, – мрачно сказал он, – то ты разожжешь камин.
Я замерла. Он сполз с покрывала, и тепло его тела растворилось тенью в темноте. Я услышала мелодичный стук и шорох деревянных поленьев, которые он укладывал в нескольких футах от меня, на узкой полоске каменной топки. К горлу подкатила тошнота, клаустрофобия и ужас завопили во мне. Закутавшись в покрывало, я поползла назад, и меня остановили лишь деревянные ножки его узкой кровати.
Он сжал руку на моем плече.
– Ты сможешь.
– Нет! – Высокий, перепуганный крик. – Пока еще нет.
– Кэти. – Его бестелесный голос был глубоким, спокойным, но непреклонным. – Ты швыряла в меня пулями, ты ударила меня по зубам. А когда я принес тебя сюда, тебя больше заботил я, чем уголья в камине. Ты сможешь разжечь огонь.
Я поползла вперед и почувствовала под коленями грубый камень камина. Томас опустил руку, распахнул покрывало, обвел указательным пальцем мой сосок. Потом нагнулся и нежно засосал мою грудь. Эффект был крайне соблазнительным и очень эффективным. Томас против огня? Томас победил. Он сел рядом со мной, протянул руку к поленьям в камине. Я нервно наблюдала, как он подкладывает растопку.
А когда он закончил, он взял меня за руку, нежно поглаживая чувствительную кожу шрамов. Я инстинктивно прижала руку к телу, хотя мои бедра сами рвались к нему. Томас схватил меня за руку, осторожно вытянул. Рука дрожала. Он вложил в мои пальцы гладкий металлический прямоугольник.
– Это принадлежало моему отцу. С ней он курил по три пачки за день. Потому и умер от рака легких в тот год, когда я женился на Шерил. Я храню зажигалку, потому что простил его за поганую жизнь, но не хочу быть на него похожим. Щелкни и докажи, что ты хочешь меня больше, чем боишься пламени.
Я провела пальцем по ребристому колесику. Выскочил оранжево-синий огонек. Рука дернулась, пламя погасло, и Томас успел подхватить зажигалку, которую я отбросила.
– Попробуй еще раз.
– Я не могу.
– Можешь.
Он вложил зажигалку в мою ладонь. Я щелкнула. Жуткий маленький огонек снова выскочил у самых пальцев. Я смотрела на него. И видела за ним напряженное лицо Томаса, его разбитую губу, его красивые усталые глаза, его желание спасти меня, а не себя.
– Помоги, – попросила я, судорожно сжимая зажигалку.
Он подвел мою руку к хрупкой стопке щепок и скомканной газете под дровами. Я прикоснулась жутким огоньком к бумаге. Каждый нерв моего тела звенел, когда бумага чернела и разгоралась. Потом занялись щепки. Огонь расцвел.
– Вот, – хрипло сказала я и щелчком захлопнула зажигалку. – А теперь сделай так, чтоб оно того стоило.