Я запустил пальцы в густые волосы на ее виске, заставил застыть и начал покрывать поцелуями грубые шрамы на шее и на лице. И пусть она играла со мной, я тоже мог поиграть.
Кэти вскрикнула, когда я заносил ее в хижину. Внутри мы рухнули на деревянный пол, я оказался на спине, она оседлала меня, вжав колени в толстый мягкий ковер, который мне подарила Дельта. Наши руки мешали друг другу и сталкивались, пытаясь стянуть мои джинсы. Я застонал, когда она приняла меня в себя. Ей было плевать, готова ли она, и в тот миг мне тоже было все равно, я наслаждался тем, что я жив, она жива, тем, что мы вместе. И я подался вперед, ей навстречу, накрыл руками ее груди, а Кэти скакала на мне, прижимаясь здоровой щекой к моим волосам. Я вцепился в ее бедра и кончил так, как никогда не бывало раньше. Я хочу жить.
Она сжимала ладонями мои виски, прижималась лбом к моему лбу и плакала от облегчения.
Я обнимал ее, прижимая к себе и согревая, и тоже плакал.
Кэти
Незадолго до рассвета
Мы с Томасом были совершенно не в себе. Слишком много эмоций, слишком многое нужно было сказать, поэтому мы решили отложить разговоры на потом. Все превратилось в пульс секса – секса ради того, чтобы простить и забыть, исцелиться, связать наши судьбы. Я хотела знать, что было в том письме, но письмо могло подождать.
Старинные часы пробили три раза. В хижине было темно. Огонь, который он развел до моего прихода, давно погас, и я, конечно, была готова дрожать до утра, лишь бы не разжигать его снова. Мы лежали на полу у камина, в разоренном гнезде квилтов и подушек, голые, потные, вымотанные. Мы не разжимали руки, дрожали от холода, когда сквозняк касался нашей голой кожи. Волосы Томаса струились по плечам кудрявыми волнами, борода была мокрой от меня. Он любил все части женского тела, все выступы и впадинки, пещеры, куда осмелятся входить только отважные. Да, я предпочитала терминологию своих южных тетушек.
Туннель.
Женщина должна готовить свой туннель для входящих.
И лучше поставить на входе охрану, иначе ты можешь дорого заплатить.
Томас любил все туннели женского тела, сердца и души. Мы с ним не знали, что сказать, как сказать и нужно ли что-то говорить, мы просто толкались, хватались, лизали и целовали, пока я не выдохлась, а у него не распухла нижняя губа. Мы были дикими, жадными. И очень нежными.
Я нащупала упавшую бутылку водки у камина, в которой остался еще глоток. Согрев жидкость на языке, я толкнула Томаса на спину, взяла его член в рот и быстро засосала. Он сразу же стал твердым. Томас застонал и запустил пальцы в мои волосы. Но потом отстранил меня, подтянул выше и поцеловал. На моих губах был его язык, его сперма, кровь с его разбитой губы. Томас умыл меня языком.