Когда–то, в незапамятные времена, лесные бюрократы, мучимые комплексом неполноценности, долго ломали себе голову над тем, как увековечить память о себе любимых. Они воспринимали как высшую несправедливость тот факт, что общество превозносит каких–то никчемных выскочек, не понимающих разницы между параграфом и абзацем, циркулем и циркуляром, инструкцией и распоряжением, в то время как их кропотливый каждодневный труд по инвентаризации самых мельчайших нюансов жизнедеятельности этого самого общества остается незамеченным. Только скромные и немногословные бюрократы задавались таким простым, но уничижительным и риторическим вопросом: во что превратился бы лес, если бы на месте попранных «героями» строго установленных форм и процедур они тут же не воздвигали парочку новых? Герои героями, но среднестатистическому обитателю леса хочется чего–то большего, чем банальный подвиг, — ему нужен регламент, стабильный и всеобъемлющий. Лесной житель не обязан по прихоти неадекватных созданий задаваться вопросами: кто он такой и что делает в этом лесу? Лесному жителю достаточно посмотреть соответствующий пункт соответствующей инструкции, а еще лучше — обратиться к тому, кто профессионально разбирается во всех хитросплетениях этой жизни.
И вот, однажды коллективный бюрократический разум изобрел нечто поистине выдающееся, самый что ни на есть рукотворный памятник самим себе, архив. С тех пор самая никчемная бумажка, побывавшая в их твердых руках, обрела свое законное место на стеллажах истории. И на каждой из них любой желающий мог прочитать бессмертное отныне имя ее творца. И даже неоднозначное отношение к подобной щепетильности сильных мира сего не заставило бюрократов изменить своим принципам. «Перед историей все равны», — читалось на их неумолимых каменных лицах.
А потом в лесу появились лесорубы, и бюрократы как–то незаметно то ли избавились от комплекса неполноценности, то ли смирились с ним. Как бы там ни было, но они без лишних возражений передали свое детище в более надежные руки, и вскоре оно запылало синим пламенем. Старый архив канул в вечность, а на его место пришел новый, совершенно новый, который отличался от предыдущего в первую очередь принципом формирования. Если раньше пополнение архива было обязанностью бюрократов, то теперь этот процесс стал абсолютно добровольным и спонтанным. Каждый желающий мог принести в архив любой документ, который, по его мнению, заслуживает стать достоянием истории. Понадобилось определенное время, чтобы лесное общество осознало всю глубину этого гениального замысла. Но когда уж осознало, то с неистовостью гениального художника принялось воплощать его в жизнь. Представьте себя на месте лесного жителя, каким–то образом связанного с различного рода документами. Представили? А теперь попробуйте ответить на простой вопрос: какие из этих документов вы понесете на хранение в архив? То–то и оно… Точно таким же образом поступали и лесные жители. Вот тут–то и появлялся на сцене хранитель архива скарабей Клио, отделявший плева от зерен. Потом он тщательно систематизировал отобранный материал, руководствуясь опять таки своим природным чутьем. В результате этой несложной процедуры в лесу и появилось уникальное творение изощренного разума, своеобразное отражение реальности на застывшей поверхности мутного омута. Каким–то образом, скорее всего, по специфическому запаху, обитатели леса догадались и об этой особенности нового архива и без особой нужды возле него уже не показывались, тем самым значительно облегчив труд скарабея, которому теперь приходилось всего лишь сортировать принесенные дары по именным папкам. Впоследствии именно скарабей обратил внимание на один парадокс, связанный с вверенным ему учреждением. Несмотря на то, что архив, наряду с лесорубами и дятлами, стал одним из основных дисциплинирующих факторов лесной жизни и способствовал дальнейшему росту численности сознательных граждан, количество приносимого ими компромата не только не уменьшалось, как того следовало ожидать, но и с каждым годом возрастало. Иногда Клио так и подмывало поделиться с кем–то своими наблюдениями, но уж больно ему не хотелось заводить папочку на самого себя.