— Она была слишком хороша для жизни в Гарлеме. Наверное, поэтому все так и закончилось. Ей просто изначально не повезло, — начал вслух рассуждать инспектор. Потом он долго прикуривал ментоловую сигарету, пытаясь заодно придать своему голосу как можно больше безразличия. — Так иногда бывает. Чебурашка ведь справедливый, — он дает всем поровну. А кто как этим пользуется — это уж не его забота. Всего–то и нужно, что смириться со своей участью. И тогда жизнь превращается в пускай и тонкую, но долгую нить. Иногда — до неприличия прямую, иногда — до предела запутанную, так, что издалека все даже похоже на прекрасный огненный шар. Но только издалека. Она не захотела взять то, что было ей доступно. За это и поплатилась. Что ж, это был ее выбор. А может, и вина. Ведь сознательные граждане никогда не погибают, да еще и такой ужасной смертью.
Шериф как будто только и ждал последнюю фразу Бегемота. Порывшись в своих карманах, он достал небольшую тетрадь и молча протянул ее коту. Когда тот взял ее в руки и стал непонимающе разглядывать, Незнайка объяснил ему, что это.
— Мы осмотрели жилище Геры и нашли там эту тетрадь. Судя по всему, это дневник Красной Шапочки. Как он оказался у волчицы, думай сам. Если посчитаешь нужным, конечно, — сказал шериф и, дружески похлопав инспектора по плечу, покинул его дом.
Снова оставшись в одиночестве, Бегемот еще какое–то время тупо смотрел на тетрадь, а потом достал фальшивый дневник и сравнил почерки. В том, что записи сделаны разными лицами, не было ни малейших сомнений. К тому же, в презенте шерифа было неимоверное количество ошибок.
Короткая история любовных отношений, изложенная наивной девчонкой и воспроизведенная в воображении кота, ограниченном жизненным опытом, — это нечто. Особенно, если учесть, что один из любовников, ко всему прочему, — одержимый навязчивыми идеями волк. Наверное, этих историй все–таки было целых три: по одной у каждого из ее непосредственных участников, и еще одна у того, кто следил за ее развитием по записям в дневнике. И каждая из них по праву могла претендовать на истинность, так как каждый видел в самих отношениях то, что хотел видеть. Не более, но и не менее… Может в этом и состоит главная ценность этого неадекватного чувства, которому еще никто не нашел внятного объяснения, а многие и не верили в его существование, и неважно — осознанно или на уровне подсознания. Адольф Павлов как–то заявил, что любовь — это всего лишь ощущаемый результат биохимических процессов в живом организме, а Зигмунд объяснил все проблемами реализации индивидуума в лесном социуме и устойчивыми комплексами. Обе теории не находили особой поддержки у лесных обитателей, хотя и активно использовались ими в процессе мотивации совокуплений, особенно односторонних. Что касается непосредственно Бегемота, то он не искал никаких объяснений, как и самих столь сложных отношений. Он просто использовал любовный фактор для деления всех лесных жителей на тех, кто подвержен его воздействию, и тех, кто имел к нему устойчивый иммунитет. Довольно часто такой подход помогал ему в расследовании преступлений. Единственным существом, которое он пока не смог определить в какую–либо из этих групп, был он сам. Хорошо это или плохо, кот тоже не знал. Для него это было все равно, что дать однозначную оценку одиночеству, которая напрямую зависела от такой непостоянной вещи как настроение. И все же при чтении настоящего дневника Розовой Шапочки инспектор не испытывал никаких проблем с восприятием прочитанного, так как достаточно хорошо представлял себе мотивы поведения Эрнесто, личность которого он успел уже неплохо изучить. К тому же Бегемот был знаком с Герой, о существовании которой Розовая Шапочка, судя по всему, даже не догадывалась.