— Нет, конечно! Я только все ему накрыла, он сел, чашку к губам поднес, как влетает наш Валериан Павлович. Глаза на лоб, чуть ли не пена изо рта…
— Да он всегда так носится, — отмахнулась Саня. — Как ошпаренный олень.
Поначалу ей было трудно к этому привыкнуть: когда мимо нее со свистом проносилось крепенькое тело заведующего, ей хотелось немедленно схватить реанимационный чемодан и мчаться за ним. Потом она поняла, что Криворучко всегда живет в режиме «последние четыре минуты до ядерного взрыва», и успокоилась.
Вслед за Тамарой Семеновной она прошла в чайную комнатку и устало рухнула на стул. Интересно, конечно, куда убежали Криворучко с Миллером, но сама она разыскивать их не собирается. Если будет нужна ее помощь, то они из-под земли ее достанут. Саня со спокойной душой налила чаю в кружку, размерами превосходящую детское ведерко для песочницы, взяла рогалик, щедро намазала его творожной массой. Но сахару в чай класть не стала — все-таки мечты о стройной фигуре еще не выветрились окончательно из ее головы. Иногда Саня даже садилась на диету, худела, убеждалась, что и похудевшая не представляет интереса для сильной половины человечества, после чего возвращалась к прежнему образу жизни.
Тамара Семеновна устроилась напротив нее и, прихлебывая чай, принялась пространно рассказывать о своем повышенном давлении. Саня посмотрела на пожилую санитарку с ужасом. За смену Тамара Семеновна успевала вымыть до состояния девственной чистоты всю реанимацию, накормить больных и перестелить их кровати, вынести мусор, отловить сантехника и заставить его починить кран… Кроме этого, она стирала и гладила рабочую одежду своих любимых докторов и обеспечивала им горячее питание. Для Сани оставалось загадкой, как такой объем работы можно переделать с нормальным давлением, а уж с повышенным-то…
— У меня есть знакомый терапевт. Вроде хорошо соображает. Я позвоню ему, пусть вас посмотрит. А вообще вам бы отдохнуть нужно.
Тамара Семеновна весело засмеялась:
— Да уж в морге отдохну.
Дверь открылась, и в комнату вошли профессора. Саня сразу поняла, что дело плохо: у Криворучко вид был самый что ни на есть разнесчастный, и даже миллеровский медальный профиль слегка искривился.
Мужчины сели к столу, Тамара Семеновна тут же вскочила и принялась хлопотать. Криворучко с отвращением смотрел на возникающий перед ним натюрморт.
— Чай! — внезапно вскричал он. — Что чай! Чай тут не поможет!
— Так нет же ничего, Валериан Павлович, — мирно откликнулась Тамара Семеновна. — И вы вчера сказали, что в завязке.