— Так вы уж вдвоем тут. Я на дворе побуду…
— Да, посмотрите там…
Сказав это, вошедший тем же густым низким голосом сдержанно поздоровался и, неопределенно потоптавшись на месте, уселся на высоком пороге. Курица, что весь день спокойно сидела в углу на покладе, встревоженно прокудахтала и утихла. Агеев понемногу успокаивался, он уже понял, что человек этот не враг, врага Барановская не привела бы сюда. Но кто это был, о том предстояло только гадать. Они недолго помолчали, Агеев ждал, гость, похоже, вслушивался в гнетущую тишину, которая установилась к ночи в потрясенном дневными событиями местечке.
— Вы давно тут… отдыхаете? — спросил наконец вошедший.
Агеев умел с первых слов по тембру и звукам голоса определять характер человека. В армии обычно старались показать в голосе твердость и деловитость независимо от того, были они в наличии или говорившему только хотелось, чтоб были. Так или иначе, но в голосе многое отражалось, надо было лишь уметь слушать его. Голос же пришедшего, вне всякого сомнения, обнаруживал в нем человека штатского, не очень молодого, даже вроде пережившего что-то трудное, и Агеев скупо ответил:
— Три дня… отдыхаю.
— Да, отдых, конечно… Не приведи бог!
— Вот именно.
Они опять помолчали. Агеев ждал, а гость, по-видимому, все не решался начать разговор, ради которого он, несомненно, и пришел сюда.
— Я тоже на этом топчане неделю провалялся. До вас.
— Вот как!
Агеева это удивило: тут уж явно просматривалась какая-то общность их судеб, хотя и требовавшая некоторых уточнений.
— Что, по ранению?
— Представьте себе. Хотя и не военный, но вот нарвался на пулю.
— Ах, вон что, — несколько разочарованно сказал Агеев.
— На станции, знаете, при эвакуации. Пришлось остаться. Но ведь в чем сложность — в райкоме работал, все меня знают. И полиция тоже. Спасибо вот Барановской — укрыла, выходила.
— Да. Меня тоже выхаживает.
— А вы в бою?
— При прорыве из окружения. В ногу.
— Да-а… Окруженцев теперь идет ой сколько! Все на восток.
— На восток, куда же еще! За фронтом. Я тоже, если бы вот не нога.
— С раненой ногой, конечно, далеко не уйдешь.
— А у меня был еще и осколок. Спасибо вот извлекли.
— Евсеевна? — живо догадался гость.
Агеев промолчал, не зная, стоит ли называть имя его спасительницы. Но гость, видимо, понял все и без его подтверждения.
— Евсеевна, она тут многих на ноги поставила, — сказал он в темноте и вздохнул. — Но, кажется, больше не придется… Угнали сегодня вместе со всеми…
— Их уничтожат?
— Похоже на то.
— Ужасно!
— Ужасно — мало сказать. Чудовищно! Половина местечка как вымерла. А ведь они здесь жили столетиями. Тут на кладбище десятки их поколений…