Петронио, как видно, хотел еще что-то сказать, но удержался. Не доходя до костра, он резко прикрикнул на ждавших ужина индейцев, поднял их. Те послушно и торопливо стали собираться.
— Прощайте, синьоры, — приблизился он снова к гостям. — Гроза прошла. Завтра продолжите путь. Это жилище — ваше!
Петронио сделал широкий жест рукой, низко поклонился и вышел вслед за индейцами.
— Куда они? — нарушил молчание Лука. — Пошто сорвались? Кто такие?
— Инсургенты! — вдруг сказал Василий задорно. — Мятежники! Против короля воюют. Чтоб людям вольно жилось! За этого дона Петронио гишпанцы объявили десять тысяч пиастров. Еще у Дракова мыса про него слышал…
…Алексей вышел из пещеры. Гроза действительно утихла. Внизу гудела река, огромные звезды светились между разорванными облаками, кругом темнели горы. Белый плотный туман наползал на землю, было беспокойно и душно.
Встреча с человеком, знавшим Резанова, а главное, рассказ о той странице его жизни, о которой услыхал впервые, заинтересовали и взволновали Алексея. Он даже не стал слушать Василия, рассказывавшего Луке про действия инсургентов. Николай Петрович никогда не говорил ему о своей калифорнийской невесте. Он возвратился тогда деятельный больше прежнего, бодрый, говорливый. Правда, иной раз он внезапно умолкал посреди разговора, задумывался, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Как будто чувствовал, что покидает эти края навсегда…
Полный сочувствия и какого-то неизъяснимого любопытства, Алексей долго бродил по каменной площадке. Затем вернулся к костру и молча прилег возле уснувших спутников. Но сам заснул не скоро. То Резанов, то незнакомая девушка, то почему-то Лука и Баранов мерещились ему всю ночь.
Весь следующий день партия Алексея поднималась по реке. Но и на этот раз мест для заселения не было. Тянулись все те же крутые берега, скалы, потом речка стала совсем узкой. Пришлось повернуть назад.
Место для колонии нашел Кусков. Отправив Алексея вверх по реке, он сам с партией алеутов и промышленных двинулся вдоль морского берега. Ему не хотелось удаляться в глубину края. Океан был знаком, отсюда все же ближе казалось до Аляски. Океан был не только изведанным другом, он связывал его с Барановым. Он мог служить и защитой.
На второй день пути, перейдя речку по камням и перевалив горный кряж, Иван Александрович остановился со своим отрядом на отдых. Расположились у самого берега, полого спускавшегося к морю. С севера равнину сторожили горы, густо поросшие лесом. К югу местность постепенно возвышалась и уходила до горизонта. А прямо перед путниками открывалась небольшая бухта и почти напротив нее — чуть видная каменистая гряда островков. Кусков узнал их. Это были Ферлонские камни, расположенные на траверзе залива Святого Франциска. Там находились лежбища морского зверя.