Иван Александрович не ждал семью раньше весны. Его и тронула забота Баранова, и обеспокоила. Видно, перехвалил он главному правителю дела колонии. А кроме того, переход из Ситхи в эту пору труден. Ну, тут, конечно, настояла сама хозяйка. Тихая-тихая, а в любую погоду одна на байдарке управится. Недаром выросла у воды. В лодке он и увидел ее когда-то в первый раз, с черными косами, перехваченными вышитым обручем. Девушку окружали смуглокожие сестренки. Старшая дочь вождя, она заменяла им мать, и эта любовь к детям и необычная для индианки самостоятельность покорили тогда Ивана Александровича.
Сдерживая добрую улыбку, Кусков несколько раз перечитал письмо правителя, затем отправился на берег осмотреть и приготовить алеутские лодки. К приходу «Вихря» нужно промыслить хоть сотню шкурок котов — первую добычу нового заселения.
Вечером в казарме только и было разговоров, что о прибытии судна. Небольшой и хмурый Ново-Архангельск теперь, когда здесь лето ушло, а дождь лил и день и ночь и люди едва успевали просушить одежду, казался самым родным и обжитым местом на земле. Туда приходили корабли, съезжались охотники, зверобои, индейцы. Там были товары и ром, можно было поделиться рассказами о происшествиях, узнать все новости… Говорили о Наполеоне Бонапарте, захватившем все немецкие земли, беспокоились, что, чего доброго, посмеет еще напасть на Россию.
И, думая об опасности, нависшей над родной землей, забывали жестокости и горе, загнавшие их сюда. Несмотря ни на что, там была родина, и они — ее дети. Слушали с восторгом одного из поселенцев, старого суворовского солдата, бившего французов при Требии и Нови и перешедшего Чертов мост.
— Побьют и теперь, коли сунется. Весь народ пойдет, помяни слово!
Повеселев, затевали уже другой, тоже волнующий всех разговор о едущих сюда женах. Гадали — к кому.
— Наверняка твоя Серафима прикатит, — подшучивали над Лукой. — Она без тебя вовсе усохла.
Против обыкновения, Лука не огрызался, а, насупившись, мял свою бороду и не вылезал из угла. Он на самом деле скучал по Серафиме.
Промышленные тогда приставали к Нанкоку — князек все дни проводил в казарме, и с неизменным гоготом выслушивали всегда одну и ту же историю о том, как жена Нанкока ходила через день спать к соседу, у которого не было жены. И когда Нанкок ворчал на нее, она удивленно отвечала: «А кто же с ним будет спать?»
— Жалела, значит!
— И в аккурат через день? А по праздникам как же?..
Звероловы смеялись и отпускали шуточки до тех пор, пока разъяренный князек не вскакивал с нар и, плюясь, выбегал из жилья. На другой день история повторялась.