Мама помогла ему промыть руку, перевязала чистой тряпочкой.
— Может, в больницу сходишь? — сказала она. — Укол сделают.
— Да ну, — отмахнулся отец. — Заживет, как на собаке.
— Пойду я, — сказала тетя Люба. — Хорошо с вами…
— Куда ты торопишься, — сказала мама. — Чего тебе там одной делать?
— Спать лягу. Завтра с утра — в больницу, кровь для Машеньки сдавать…
— Слушай, Люба, — сказал отец, — если надо будет — я ребят организую. Ты говори, не стесняйся.
— Спасибо, Петя. Сказали, пока хватит…
Она ушла. Отец налил себе чаю в новый стакан. Сквозь повязку проступило яркое пятно.
— Давай поворожу, — сказала мама. — Кровь остановлю, да и заживет скорее.
— Хочешь на работу меня завтра выгнать? Шучу, шучу. Руська, что ты?..
— Ничего, — сказал Руська. — Просто смотрю.
Следующий день был длинным и скучным. Руська пытался читать, играть с отцом в шашки… Хотелось не то чтобы спать — а просто лечь и отвернуться от всего. К вечеру рука отца разболелась, он дождался, когда вернется с работы мама, и пошел в больницу. Мама села чистить картошку. Руська лежал и смотрел на нее. Ему почему-то вспомнился кошачий бог, как он вяжет оберег, надевает его, оглядывается через плечо…
— Мама, — сказал Руська. — А знаешь, я там подумал, чтобы он показал «козу» — и он показал…
Мама поняла все сразу.
— Ты никому не говорил? — прошептала она. Губы у нее побелели.
— Н-нет… — испугался Руська.
— Никому никогда не говори! — мама оказалась вдруг возле Руськи, схватила его за плечи. — Никому и никогда! Даже папе! Забудь! Забудь навсегда, чтобы никто-никто… потому что иначе всем конец: тебе конец, нам с отцом, дяде Косте с тетей Валей, их Женечке и Оксане… ты меня понял? Ты понял, да?
— По-онял… — прошептал Руська и вдруг заплакал. — Мама, мама…
— Я твоя мама! Ах, боже ж ты мой, вот несчастье, вот несчастье…
Пришел отец, сказал, что рану почистили, положили мазь и дали освобождение до конца недели.
— Вы что, поссорились? — спросил он, приглядываясь к зареванным лицам Руськи и мамы.
— Нет, все в порядке, — сказал Руська. — В шашки еще сыграем?
Они сели играть, и отец проиграл четыре партии подряд.
— Рука сильно болит? — понимающе сказал Руська.
— Разве это боль, — сказал отец странным голосом. — Это не боль…
— Мужчины, ужинать! — позвала мама.
— Иди, — сказал отец, — это тебя…
Руська вернулся в школу через три дня. Машка пролежала неделю в больнице, потом еще неделю дома и, наконец, появилась — бледная и худая. А Толик все не приходил и не приходил, а потом Галя Карповна сказала, что он перевелся обратно в старую свою школу. Адреса его никто не знал, а съездить в ту школу — отвезти марки, ну, и все такое — Руська так и не собрался. Венька стал часто болеть и его забрали из школы.