Борис побелел от злости. Вот стерва, сволочь, да как она могла насмехаться над его исследованиями, над опросником Бишопа, результаты которого он так вдохновенно и качественно придумал! Так вывалять в грязи все его святыни, рассказать то, что он так старательно замалчивал! Он считал, что никто и никогда не смог бы догадаться о его истинных мотивах, а тут его, такого ловкого комбинатора, раскусила какая–то сопливка!
Ася тем временем продолжала под одобрительное кивание аудитории:
— Выводом из моего исследования служит то, что даже альтернативный фут–фетиш неоднороден. Надо отдать должное: все сказанное мной выше относится к тем, кого сами фут–фетишисты обычно называют «тупой фетишней». Мне довелось встречать немало умных, активных, интересных людей среди альтернативных фут–фетишистов, которые никогда не собирали у себя гигабайты чужих фото, не добавляли в друзья с целью собирания фото и видео девушек, которые где–то написали о своем опыте хождения без обуви. Феномен «тупой фетишни» возникает, потому что люди начинают стесняться своего влечения. Поэтому крайне важно вести просветительскую работу в сфере сексуального воспитания, всячески изживая клеймо «извращенец» на тех, чьи эротические пристрастия отличаются от «общепринятых». Практически любое сексуальное влечение может быть реализовано вполне легальными способами. Педофилы могут вполне наслаждаться жизнью с совершеннолетними подругами, которые выглядят намного младше своих лет, и так далее. Неприятие людьми своих сексуальных предпочтений влечет к неадекватным поступкам, а также социальным и психологическим проблемам.
Закончив свою речь, Ася победно сверкнула глазами. Тут ее взгляд упал на белого от злости Бориса, и ей стало страшно. Но девушка подавила эти чувства. Что он может ей сделать? Опять нахамить? Опыт подсказывал ей, что записной хам Борис хоть и громок, но безобиден. Даже пощечину дать не рискнет. Так и вышло — он даже вопроса не осмелился задать.
Слово взял Макс. Ася приготовилась слушать. Ой, завкаф обрадуется — целых три публикации будут.
А Борис уходил с конфы, пыхтя с огромной коробкой под мышкой. Он не видел ничего вокруг, его душила злоба. Такой удар в спину! И эта дура каблукастая, мерзавка, стерва, не моргнув глазом, опозорила его перед коллегами. Неожиданно он врезался в кого–то и, едва не выронив коробку с в прямом смысле чертовым принтером, заорал:
— Куда, идиот, прешь?
Ушибленный им человек, представительный ученый в дорогом костюме поморщился.
— Вам сльедует извиниться, — произнес он с французским акцентом.