— Да пошел ты!.. — огрызнулся психолог и затопал к выходу, спиной чувствуя буравящий его взгляд. Венсан Бишоп, а это был именно он, порывистыми шагами вошел в конференц–зал и, подойдя к Лопухову, сказал:
— Дмитрий, я обещал вам помочь найти Новосибирского маньяка. Один из них — это человек в военно–морской форме с несуразной коробкой в руках.
— Мюнстер? — поразился Лопухов. — Но он же… психолог… И, честно говоря, не производит впечатление способного кого–то убить… Вы уверены, Венсан?
— Абсолютно уверен. Что касается убить… у него, скорее всего, есть сообщник.
Санкт — Петербург, двор–колодец.
— Как это не можешь? Я за что вам, рогатым, душу заложил, а? — орал, брызгая слюнями, Борис.
— Шутить изволите, дяяяденька, — с достоинством ответил Тасик, растворяясь в воздухе. — Душа ваша столько не стоит, чтоб грех такой мне брать, человека убить!
— Тьфу! — плюнул Борис. Проклятые черти, так его настебали! Душу им продал, а они даже не могут забрать себе в ад эту дуру Асю! Душа у него, видите ли, дешевая! Вот мерзавцы! Придется все делать самому.
Старые питерские дома тянулись нескончаемой вереницей вдоль улицы, по которой уныло плелся Борис. Погода была мерзкая и промозглая, кроме того жутко мешался тяжелый принтер. Если бы новосибирский психолог интересовался классической литературой, то он наверняка подумал бы, что каждый из этих домов вполне мог послужить местом чудовищного убийства, которе совершил бунтарски настроенный Раскольников. Но Борис был не слишком обременен знаниями, потому воспринимал как главную характеристику города то, что было важно для его эротических желаний — полное отсутствие на улицах босоногих людей.
Но вдруг словно луч солнца пробил километровую толщу свинцовых туч, нависших над улицами Северной Столицы. Борис вначале подумал, что ему мерещится. В щели под черными воротами, закрывающими очередную щербатую подворотню, мелькнули босые ноги. Снова и снова.
Подойдя поближе, психолог с уверенностью мог констатировать, что никогда в жизни не видел ступней столь совершенной формы. Пальчики, подъем, пяточка — все было просто идеально. В своем излюбленном приторно–льстивом тоне Борис обратился к невидимой хозяйке прекрасных подошв:
— Девушка, я должен вам сказать, что у вас удивительной формы ножки. Я такое вижу впервые, хотя мой опыт поистине обширен.
Однако девушка, по всей видимости, не оценила внимания великого новосибирского психолога, так как ноги исчезли, и только мягкие шлепки угасали в глубине двора.
Распахнув калитку, Борис осмотрел двор. В темном провале дальней подворотни сверкнули босые пятки, так что психолог ринулся следом. Такого он упустить просто не мог! Ноги бежали не шибко быстро, так что Борису казалось, что вот–вот он нагонит прекрасную незнакомку. Но она всякий раз ускользала в какой–то темный ход этого лабиринта из старых домов и дворов–колодцев.