Ее сердце упало. И как придумать ответ на подобный вопрос?
– Он… – одновременно начали принц и Уинтервейл.
– Продолжай, – разрешил его высочество.
Иоланта отпила из кружки, пытаясь слишком явно не выдать облегчение. Конечно же, принц о ней позаботится!
– Он залез на дерево с краю нашего поля для крикета и упал, – ответил Уинтервейл. – Принцу пришлось нести его на себе обратно. Так ведь, ваше высочество?
– Да, – согласился тот, – а Фэрфакс всю дорогу плакал как девчонка!
«Ах так?»
– Если я и плакал, то лишь потому, что тебя, бедненького, жалел. Я вешу всего-то девять стоунов. Но услышь кто, как его высочество всю дорогу стонал, точно подумал бы, будто я слон. «Ох, Фэрфакс, я больше не могу идти». «Ох, Фэрфакс – это все: ноги меня не держат». «Ох, Фэрфакс, у меня коленки трясутся. Ты сейчас меня раздавишь».
Кашкари и Уинтервейл фыркнули от смеха.
– У меня до сих пор спина ноет, – заявил принц. – А ты весишь ничуть не меньше Гибралтарской скалы.
Их перепалка почти походила на флирт. Но Иоланта не могла не заметить, что среди всеобщего веселья принц оставался в стороне – встреться они впервые, она сочла бы его угрюмым. Интересно, почему даже среди своих товарищей он кажется совсем одиноким?
«Конечно, все дело во мне», – неожиданно поняла Иоланта. Она – вот причина. Его большая тайна.
А теперь они вместе хранят этот секрет.
Лицо Иолы озарилось улыбкой.
– Принц, а для чего нужны друзья?
– Прости, у меня не было времени рассказать, что Уинтервейл – изгнанник, – повинился Тит. – Собственно, он маг стихий, но его пламя даже огоньку спички проигрывает.
Они стояли у берега тихой темной Темзы, в некотором отдалении от пансиона. Тит долгие годы занимался здесь греблей. Повторяющиеся движения, значительная затрата усилий и в конце концов настоящее изнеможение прекрасно успокаивали его ум.
Итон не всегда был приятным местом: многие мальчики переживали сложности, пока искали себе место в иерархии, и некоторые старшеклассники постоянно злоупотребляли своей властью. Но для Тита школа с ее классными комнатами, изматывающими спортивными тренировками и тысячью мальчишек – и даже с агентами Атлантиды – оказалась ближе всего к «нормальности», насколько та вообще могла присутствовать в его жизни...
– Здесь есть еще маги? – спросила Фэрфакс.
Свет таял, и облака тоже, оставляя за собой чистое, сумеречно-синее небо; лишь на западном горизонте все еще тлел закат.
– Кроме Уинтервейла, только люди Атлантиды.
Фэрфакс, казалось, чуть не опьянела, когда ушла из комнаты Уинтервейла, но напоминание о вездесущности Атлантиды привело ее в чувство. Она опустила глаза. Ссутулилась. Будто уменьшилась прямо на глазах.