Моника не спешила ему помочь. Она не сводила глаз с лица комиссара и молча ждала, словно догадываясь, какие вопросы он ей намерен задать.
– Вы очень любите вашу мать, мадемуазель Моника?
Мегрэ намеревался провести допрос тоном «доброго дядюшки», заставить девушку проникнуться к нему доверием и в конечном итоге говорить только правду. Но ее первый ответ вынудил его изменить тактику.
Очень спокойно, как будто это было нечто совершенно естественное, она проронила:
– Нет.
– Хотите сказать, что вы не ладите?
– Я ее ненавижу.
– Могу ли я спросить почему?
Девушка слегка пожала плечами.
– Вы были у нас дома. Вы все видели сами.
– Вы не могли бы уточнить вашу мысль?
– Моя мать думает только о себе, о своей грядущей старости, она высокомерна и скрытна. Ее раздражает, что сестры вышли замуж более удачно, чем она, и всю жизнь мама старается заставить всех поверить, что живет не хуже их.
Мегрэ с трудом сдержал улыбку: девушка говорила так серьезно.
– А вашего отца вы любили?
Несколько минут Моника молчала; Мегрэ был вынужден повторить вопрос.
– Я думаю. Пытаюсь понять свои чувства. Трудно признаваться в них сейчас, когда он умер.
– Вы не слишком-то его любили?
– Он был несчастным человеком.
– Что вы подразумеваете под этим?
– Он не пытался ничего изменить.
– А что он должен был поменять?
– Все.
И внезапно она с жаром воскликнула:
– Жизнь, которую мы вели! Если это можно назвать жизнью… Мне уже давно все надоело, и я мечтаю только об одном: уехать.
– Выйти замуж?
– Не имеет значения. Лишь бы уехать.
– Вы намеревались уехать в ближайшее время?
– Не сегодня завтра.
– Вы говорили об этом вашим родителям?
– Зачем?
– Вы бы уехали, не сказав ни слова?
– А почему бы и нет? Что бы это изменило?
Мегрэ наблюдал за посетительницей с возрастающим интересом, иногда даже забывая потягивать трубку, в результате чего ему пришлось два или три раза снова ее раскуривать.
– Когда вы узнали, что ваш отец больше не работает на улице Бонди? – внезапно спросил комиссар.
Он готовился к бурным протестам, но их не последовало. Моника предвидела его вопросы и заготовила ответы. Только этим можно было объяснить ее спокойствие.
– Около трех лет тому назад. Я точно не помню. Кажется, в январе. В январе или феврале. Было холодно.
Торговый дом Каплана закрылся в конце октября. В январе и феврале месье Луи еще подыскивал место работы. Именно в то время его средства иссякли, и он был вынужден занять деньги у мадемуазель Леоны и старого бухгалтера.
– Вам рассказал об этом отец?
– Нет. Все значительно проще. Во второй половине дня, когда я обхожу клиентов…