Но это ничего не дало, да и не могло дать. Полицейские тщетно прочесали весь район. Хозяин бара заявил, что клиент никому не звонил, только съел пять яиц вкрутую с тостами и выпил три чашки кофе.
– Он выглядел очень голодным.
Мегрэ позвонил судья Комельо.
– По-прежнему ничего нового?
– Я надеюсь найти убийцу в течение сорока восьми часов.
– Это то, о чем мы думали? Убийство с целью ограбления?
Мегрэ ответил, что да.
Еще оставался нож. Среди утренней корреспонденции лежало письмо от фирмы, производящей скобяные изделия. С самого начала расследования Жанвье лично занимался поисками, и один из руководителей предприятия сообщил инспектору, что определить, у какого торговца был куплен именно этот нож, практически невозможно. Он не без гордости привел астрономические цифры выпускаемой продукции.
И вот теперь некто, перед чьей подписью стояла пометка «заместитель директора», уведомлял начальника криминальной полиции, что согласно номеру, выбитому на ручке, нож, которым воспользовались на бульваре Сен-Мартен, был частью партии, высланной четырьмя месяцами ранее оптовому торговцу в Марсель.
Следовательно, пять инспекторов в течение трех дней совершенно напрасно опрашивали парижских торговцев. Жанвье был взбешен.
– Что мне делать, патрон?
– Пошли запрос в Марсель. Затем возьми Моера или кого-нибудь из криминалистической лаборатории и отправляйся на улицу Ангулем. Пусть Моер снимает все отпечатки пальцев, которые обнаружит в комнате. Особое внимание уделите платяному шкафу.
В это время Моника все еще ждала приема. Порой Мегрэ посылал кого-то из сотрудников взглянуть на нее.
– Что она делает?
– Ничего.
Люди с более крепкими нервами, чем у этой девушки, выходили из себя после часа ожидания в застекленной «клетке».
Без четверти одиннадцать комиссар вздохнул:
– Пускай ее приведут.
Мегрэ встретил мадемуазель Турэ стоя и извинился.
– Так как я намереваюсь провести с вами довольно длительную беседу, я был обязан сначала покончить с текущими делами.
– Я понимаю.
– Садитесь, пожалуйста.
Она так и поступила, поправила волосы, обрамлявшие лицо, и поставила сумочку на колени. Мегрэ устроился в своем кресле, поднес трубку ко рту, но прежде, чем чиркнуть спичкой, спросил:
– Вы позволите?
– Мой отец курил. Мои дяди тоже курят.
Она казалась менее нервной, менее озабоченной, чем во время первого визита в полицию. Утро было таким солнечным и мягким, что комиссар оставил окно приоткрытым, и в кабинете слышались приглушенные звуки улицы.
– Разумеется, я хотел бы поговорить о вашем отце.
Она кивнула.
– И также о вас и о некоторых других людях.