. Так что ничего общего с Германией у него нет.
– В данный момент он в море? – спросил Мегрэ, не сводя глаз с красивого лица, в котором читалась искренность и таилось нечто волнующее.
– Не думаю. Понимаете, эти поездки не так регулярны, как у пассажирских теплоходов. Но я всегда стараюсь приблизительно рассчитать местонахождение «Морского дьявола». Сейчас он должен быть в Бремене или на подходе к нему.
– Вы уже бывали в Норвегии?
– Ни разу! Я, можно сказать, и за пределы Нормандии не выезжала. От силы два-три раза, на несколько дней в Париж.
– С мужем?
– Да. Включая свадебное путешествие.
– Он ведь блондин?
– Да… Почему вы меня об этом спрашиваете?
– С небольшими светлыми усиками, постриженными совсем коротко?
– Да… Впрочем, я могу вам показать его фотографию.
Она открыла дверь и вышла. Мегрэ услышал, как она ходит в соседней комнате.
Она отсутствовала дольше, чем можно было ожидать. И в доме раздавался звук открываемых и закрываемых дверей, странных хождений туда и обратно.
Наконец, она вновь появилась, немного взволнованная, нерешительная.
– Прошу прощения, – произнесла она. – Я не смогла найти эту фотографию. С детьми дома всегда беспорядок…
– Еще один вопрос. Кому вы давали ваш портрет?
Он показал фотоснимок, который взял у фотографа. Мадам Сваан залилась краской и пробормотала:
– Не понимаю…
– У вашего мужа наверняка есть такой снимок?
– Да. Мы как раз обвенчались, когда…
– Больше ни у кого нет этой фотографии?
Казалось, она вот-вот расплачется. Ее губы дрожали, выдавая смятение.
– Нет…
– Благодарю вас, мадам.
Когда он выходил, в прихожую выбежала маленькая девочка. Мегрэ не пришлось вглядываться в ее лицо. Это была живая копия Петерса Латыша!
– Ольга! – недовольно воскликнула мать, подтолкнув ребенка к приоткрытой двери.
Комиссар снова оказался на улице под проливным дождем.
– До свидания, мадам.
Мегрэ увидел ее на секунду в проеме двери, и ему показалось, что он оставляет эту женщину, которую застал врасплох в тепле ее собственного дома, в состоянии глубокой растерянности.
Были также другие признаки тревоги, едва уловимые, почти неразличимые, в глазах молодой матери, закрывающей дверь.
Есть вещи, которыми обычно не хвастают, которые вызывают улыбку, если о них рассказать, но при этом требуют определенной доли мужества.
Мегрэ не спал этой ночью. С половины шестого до восьми утра он трясся в вагоне, продуваемом сквозняками.
Приехав в Ла-Бреоте, он вымок до нитки. Сейчас в его ботинках хлюпала грязная вода, выплескиваясь при каждом шаге, котелок потерял форму, а пальто и пиджак были мокрыми насквозь.