Я убил его! Перед этим выпил литр бельгийского джина. Самым сложным было раздеть его и натянуть мою одежду…
Он пил с такой жадностью, какой Мегрэ в жизни не видывал.
– Во время вашей первой встречи в «Маджестике» Мортимер что-то заподозрил?
– Думаю, да. Но это было смутное подозрение. В тот момент меня занимала только одна мысль: увидеть Берту.
Я хотел ей во всем признаться. Не то чтобы я испытывал угрызения совести, просто был неспособен воспользоваться своим преступлением. В чемодане Петерса была одежда на все случаи жизни. Я нарядился бродягой, как делаю это обычно, и вышел из отеля через черный ход. Я почувствовал, что Мортимер следит за мной, и два часа пытался от него оторваться.
Затем я поймал машину и приехал в Фекам.
Берта ничего не понимала. А я, оказавшись перед ней и отвечая на ее вопросы, растерял всю свою решимость!
Потом появились вы… Я увидел вас в окно и сказал Берте, что меня преследуют за кражу, и попросил меня спрятать.
Когда вы ушли, она сказала мне:
«А теперь уходите! Вы позорите дом своего брата».
Замечательно! Она это сказала! И я ушел! И мы с вами вернулись в Париж…
Я вновь пришел к Анне. Разумеется, она закатила мне сцену! Со слезами! В полночь явился Мортимер, на этот раз обо всем окончательно догадавшись и угрожая мне расправой, если я по-настоящему не займу место Петерса.
Для него это было крайне важно. Петерс был единственным связующим звеном между ним и бандами. Без него он не имел над ними власти.
Снова «Маджестик». И опять вы! Я услышал об убитом инспекторе. Заметил, как вы напряжены под своим пиджаком…
Вы представить себе не можете, какое отвращение к жизни я испытывал!
При мысли, что мне вечно придется играть роль своего брата…
Помните небольшой бар? И фотографию, которую вы выронили?
Когда Мортимер заявился в наш отель, Анне это не понравилось. Она чувствовала, что ничего хорошего ей это не принесет, понимая, что моя новая роль отдалит меня от нее.
Вечером в своем номере в «Маджестике» я обнаружил сверток и письмо.
– Серый мужской костюм и записку Анны, где она сообщала, что намерена убить Мортимера, и назначала вам где-то встречу.
От дыма воздух стал гуще, в комнате заметно потеплело. Очертания предметов расплывались в темноте.
– Вы приехали сюда, чтобы убить Берту, – отчетливо произнес Мегрэ.
Его собеседник по-прежнему пил. Прежде чем ответить, он допил свой стакан, держась рукой за камин:
– Чтобы покончить со всеми разом! И с собой! Мне так все опостылело… Оставалась только одна мысль, из категории тех, которые мой брат называл русскими: умереть вместе с Бертой, в объятиях друг друга.