— Я полагаю, она была очень огорчена, — рассмеялась юная дама.
— О да! — согласился Хастер. — И похоже, она не перенесла огорчения — я ее что–то сегодня не вижу.
— А у меня чашка надбитая! — сообщила вдруг радостно герцогиня. — Смотрите, какая прелесть!
Но потом она откусила кусок булки и несколько минут молчала, глядя на Хастера. Хастер было напугался, что его даме попалось в булочке какая–нибудь особая начинка — ну, там таракан запеченный или острый перчик. Он даже вознамерился было постукать ее легонько по спине, но дело оказалось в другом.
— Постойте, — произнесла герцогиня, хмурясь. — Если ваша мать княжна Арсия, то ваш отец, вероятно, граф Картенед?
— Совершенно верно, — облегченно подтвердил Хастер.
— Тогда мы с вами в троюродном родстве, — заключила она. — Ваша бабушка Крисса и моя бабушка Тисса были сестрами! — Она посмотрела на Хастера восхищенно–осуждающе: — У вас скандальная родословная, господин Тенедос! Просто удивительно, как вам удалось получить титул Внука Императора.
— Я всего лишь внебрачный сын внебрачного сына и внебрачной дочери, — сказал Хастер. — Такое иногда случается в подлунном мире.
Герцогиня ему посочувствовала:
— Теперь я понимаю, почему вы не стремитесь попасть ко двору. Вы, вероятно, чувствуете себя не очень уютно среди тех, в чьих родословных нет ни пятнышка.
— Пожалуй, да, — не стал возражать Хастер. Он не стал рассказывать, как бесили его встречи с единокровными братьями. Особенно донимал средненький, Картенед Агельф, который каждый раз разглядывал его с такой гадливостью, будто видел перед собой отвратительного слизняка.
— В приемную залу, господа! — завопил вдруг к него над ухом горластый служка–подросток и затряс колокольчиком. — Господа, следуйте в приемную залу!
— Вы доели? — спросил Хастер. — Тогда разрешите предложить вам руку?
Долго и муторно народ собирался в приемной зале. Шустрые служки–подростки, шмыгая по залу, напоминали о необходимости всем приглашенным прикрепить на одежду номерки. Эту унизительную процедуру большинство присутствующих предпочитали выполнять как можно позже — возможно, наивно и совершенно по–детски надеясь, что судьба подарит им шанс не быть помеченными номером, как арестантам с большими сроками заключениями. Хастеру же было все равно. Подумаешь — приколоть к груди костяной круглячок с изящно выгравированными цифрами, но многих это почему–то возмущало даже больше, чем демонстративная наглость прислуги.
— Где ваш номерок? — заверещал совсем уж крошечный сорванец, глядя с умилительной серьезностью на Прекрасную Герцогиню снизу вверх.