На фоне таких процессов разворачивалась совсем другая жизнь: весь коллектив театра находился в курсе амурных дел самого талантливого из молодых актёров, хотя Р. и не стремился оповещать о своих очередных успехах; друзья и собутыльники – в том числе из театральной среды – делали это намного лучше, чем если бы Р. сам задумал устроить себе рекламу. Их близость с таким человеком отбрасывала и на них тоже часть славы, заставляя как бы поделиться слишком тяжёлым грузом, который великому человеку сложно оказывалось нести в одиночку, но и сам Р. в конце концов не выступал против: отдать часть такой славы он соглашался кому угодно, не являясь ни грязным бабником, ни тривиальным донжуаном. Он был выше и завоёвывал сердца при помощи того же дара, который приносил ему потом любовь миллионов людей, видевших его на сцене и по телевизору: это был дар убеждения и дар любви – самой по себе, независимо от объекта и точки приложения, и там, где у обычного среднего актёра проявлялась лишь более-менее удачная игра, у него возникал ослепительный поток света, истекавший из самых глубин души и делавший воздух и мир вокруг ярким и тёплым. Совершенно естественно, что на тепло – как мотыльки – слетались поклонницы, и требовалось уже как-то упорядочить и наладить отношения, не допуская их превращения в главную помеху жизни и творчеству. Большую часть жизни Р. успешно справлялся с задачей, и только незадолго до конца – когда возникли сложности и трения с последней женой – его положение стало неприятным и двусмысленным: сразу несколько оставленных им бывших любовниц попробовали воспользоваться ситуацией и вернуть Р. снова себе, но у них ничего не вышло: волевые качества, надо признать, у последней жены были развиты достаточно сильно, и в титанической борьбе, разгоревшейся потом, она одолела соперниц и отстояла свои права на уже почти спившегося супруга.
Но это случилось уже почти в самом конце жизни, а до того были бесчисленные похождения, после одного из которых Р. оказался во второй раз пойман и приручён – уже по непонятной причине: о любви, насколько я знал, речь там не шла, и причины, надо думать, выглядели проще и приземлённее. Хотя женитьба мало повлияла на поведение Р.: его свобода не была – как и до того – чем-то ограничена и он вёл прежний образ жизни, кончившийся через два с половиной года разводом и грандиозным скандалом, ставшим даже достоянием неясных сплетен и шушуканий. Судя по всему, вторая жена не смогла долго выдерживать проделки и шалости Р., которыми при других обстоятельствах оказались бы заполнены разделы скандальной хроники в многочисленных печатных изданиях, в данном же случае переживания выпадали на её долю, и, естественно, отравляли и так нелёгкую жизнь. Возможно как раз тогда и проявилась впервые тяжёлая неизлечимая болезнь: года три или четыре она ещё пыталась бороться, но – оставленная и забытая – всё-таки сдалась и тихо умерла, не оставив о себе никакой памяти: я знал только год её рождения и дату смерти и видел почти случайно старую затемнённую фотографию, на которой маленькая толстенькая брюнетка сидела в обнимку с Р. – недолгим мужем и будущей звездой театральной сцены.