Меня охватила дрожь, невзирая на теплую погоду.
– И вы считаете, мэтр Раймон был связан с этим дю Карафуром?
Пастор нахмурился, с задумчивым видом почесывая лохматую бороду.
«Не исключено, что у него есть вши и гниды», – подумала я.
– He берусь утверждать. Никто не знает, откуда появился этот самый господин Раймон. Он говорит на нескольких языках и почти без акцента. Весьма загадочный человек, этот Раймон, но я могу поклясться именем Бога, он хороший человек.
– Я тоже так думаю, – улыбнулась я.
Он кивнул, тоже улыбаясь, но потом сразу же сделался серьезным.
– И все же, мадам. Находясь в Женеве, он переписывался с дю Карафуром. Он сам рассказывал мне об этом. Он посылал ему травы, эликсиры, высушенные шкуры животных. И даже какую-то редкостную рыбу, которую вылавливают в темных глубинах морей. Эта рыба на редкость страшная – огромная зубастая пасть и почти никакой плоти, а вместо глаз два крошечных, словно фонарики, огонька.
– В самом деле? – завороженно спросила я.
Пастор Лоран пожал плечами:
– Все это может оказаться вполне невинным занятием, конечно. Но он исчез из Женевы, как только дю Карафур попал под подозрение. После казни дю Карафура я услышал, что мэтр Раймон основал дело в Париже, а также продолжил нелегальную деятельность дю Карафура.
Я хмыкнула, вспомнив, что жилище Раймона и его кабинет были расписаны каббалистическими знаками для отпугивания тех, кто верит в них.
– Расскажите еще что-нибудь.
Брови преподобного Лорана поползли кверху.
– Нет, мадам, – произнес он довольно неуверенно. – Больше я ничего не знаю.
– Мне тоже нечего сказать, – заверила я его.
– Правда? Это хорошо.
Он помолчал немного, затем, как бы решившись, доверительно наклонился ко мне.
– Простите, если я затрону болезненную для вас тему, мадам. Берта и Марица рассказывали мне о вашей утрате. Примите мои соболезнования, мадам.
– Благодарю, – ответила я, рассматривая полоски света на полу.
После небольшой паузы в разговоре пастор деликатно осведомился:
– А ваш муж, мадам? Он не с вами?
– Нет, – ответила я, не сводя взгляда с пола.
Мухи продолжали роями сновать вокруг нас.
Я не собиралась больше ничего говорить, но что-то заставило меня поднять глаза на пастора.
– Он больше заботился о своей чести, чем обо мне или о своем ребенке, – горько произнесла я. – Мне неинтересно, где он сейчас. И я не желаю больше его видеть.
Я тут же умолкла, потрясенная только что сорвавшимися с языка словами. У меня этого не было и в мыслях. Но слова прозвучали вполне искренне. Мы во всем доверяли друг другу, и вдруг Джейми солгал мне ради того, чтобы отомстить за нанесенное ему оскорбление. Я все понимала; знала, что месть неотвратима, но просила лишь, чтобы он подождал несколько месяцев. И он обещал, а потом нарушил обещание, пожертвовав всем, что было между нами. Я могу это понять, но простить не могу.