– Эти два человека обвиняются, мадам, – произнес Людовик, указывая на мэтра Раймона и графа. – Они обвиняются в чародействе, колдовстве, использовании разумных знаний в колдовских целях.
Голос короля был холодным и мрачным.
– Такие занятия процветали во времена правления моего деда. Но мы не потерпим подобной дикости.
Король указал перстом на одну из фигур в капюшонах, перед которой на столе лежала стопка бумаг.
– Читайте обвинение, – приказал он.
Человек в капюшоне покорно поднялся с места и начал читать бесстрастным угрюмым тоном:
– Обвиняются в содомии, убиении невинных, профанации священных ритуалов церковной службы и осквернении святого алтаря.
У меня мелькнула догадка: то, что проделал со мной в «Обители ангелов» Раймон, благополучно меня исцелив, при желании вполне можно квалифицировать именно как осквернение священных установлений, и я порадовалась, что никто этого не видел.
Я услышала имя дю Карафура и подавила внезапно охватившее меня волнение. Что же говорил по этому поводу пастор Лоран? Колдун дю Карафур был сожжен в Париже всего лишь двадцать лет назад за совершение тех самых обрядов, о которых речь шла сейчас, – «за то, что был связан с демонами и злыми силами тьмы, за то, что насылал на людей болезни и смерть». Я бросила быстрый взгляд на графа, но лицо его оставалось непроницаемым.
Мэтр Раймон держался совершенно спокойно; серебристые пряди волос ниспадали на плечи; казалось, что он слушает не приговор, а нечто совершенно иное, скажем пение дрозда в кустах. Я видела каббалистические знаки, изображенные на стенах его кабинета, но никак не могла ассоциировать этого человека, практикующего лекаря и аптекаря, со списком прочитанных здесь злодейств.
Наконец чтение обвинительного акта было завершено. Человек в капюшоне по знаку короля сел.
– Было проведено тщательное расследование, – сказал король, обращаясь ко мне. – Собрано множество доказательств, опрошены свидетели, и стало ясно, – он бросил холодный взгляд в сторону обвиняемых, – что эти двое занимались изучением древних философов и прорицанием, основываясь на положении небесных тел. И все же… – Он пожал плечами. – Сами по себе эти действия еще не являются преступлением. Мне объяснили, что они не противоречат учению церкви. Даже благословенный святой Августин пытался проникнуть в тайны астрологии.
Я смутно припомнила, что святой Августин действительно интересовался астрологией, но затем отверг это занятие как ненужную трату времени. Я сомневалась, что Людовик читал «Исповедь» Августина, но этот аргумент, несомненно, говорил не в пользу обвинения. Изучение движения небесных тел выглядело вполне невинным занятием по сравнению с приношением в жертву младенцев и некоей, не обозначенной четко содомией. Я невольно задавалась вопросом: зачем я нахожусь здесь? Неужели кто-нибудь видел меня с Раймоном в «Обители ангелов»?