Джейми поднялся и стоял рядом. Его тень упала мне на колени. Несомненно, это означало, что пелена разорвана: тень не может существовать без света.
– Клэр, – прошептал он, – позволь мне утешить тебя.
– Утешить? А каким образом? Ты можешь вернуть мне моего ребенка?
Он опустился передо мной на колени, но я не подняла головы. Я сидела, устремив взгляд на свои руки, бессильно опущенные на колени. Почувствовала, как он протянул руку, но не посмел коснуться меня, отвел ее в сторону, потом снова протянул.
– Нет, – сказал он чуть слышно. – Нет, не могу. Но… с Божьей помощью… я мог бы подарить тебе другого.
Его ладонь легла на мои руки, и я ощутила ее тепло. Я ощущала также обуревавшие его горе, и гнев, и страх. И мужество, которое помогало ему говорить. Я тоже собрала все свое мужество, взяла его за руку и подняла голову навстречу солнцу.
* * *
Мы сидели на скамейке, тесно прижавшись друг к другу и взявшись за руки, неподвижные и молчаливые. Казалось, прошла целая вечность, а холодный ветер все продолжал шептаться с листьями винограда у нас над головой, осыпая каплями дождя.
– Ты замерзла, – прошептал Джейми и накинул мне на плечи полу своего плаща, делясь со мной теплом своего тела.
Я прижалась к нему, больше дрожа от этой близости, чем от холода.
Положила руку ему на грудь, трепеща от мысли, что прикосновение к нему обожжет меня, и мы еще долго сидели так, прислушиваясь к шепоту виноградных листьев.
– Джейми, – нежно прошептала я. – О Джейми, где ты так долго был?
Он обнял меня, но ответил не сразу.
– Я думал, что ты умерла, mo duinne, – сказал он так тихо, что я едва расслышала. – Я видел тебя там, неподвижно лежащей на земле. Боже! Ты была белая как мел, а твои юбки насквозь промокли от крови. Я хотел сразу же броситься к тебе, но меня схватил патруль.
Он судорожно сглотнул. Я почувствовала, как по всему его телу прошла дрожь.
– Я вырывался, даже дрался с ними, но они оказались сильнее. Меня увезли в Бастилию и заперли в камере… Я думал, что ты умерла, Клэр, и что виной тому – я.
Дрожь снова стала сотрясать его, и я поняла, что он плачет, хотя и не видела лица. Сколько времени он просидел в Бастилии, совершенно один?
– Все в порядке, – сказала я, крепче прижимая руку к его груди, как бы желая успокоить его неистово бьющееся сердце. – Джейми, успокойся. Ты ни в чем не виноват.
– Я пытался разбить голову о стену – только ради того, чтобы избавиться от мыслей, снедавших меня, – продолжал он почти шепотом. – Тогда они связали меня по рукам и ногам. А на следующий день Роган пришел ко мне и сказал, что ты не умерла, но, по-видимому, долго не проживешь.