– И что ценного приходит в голову? – поинтересовалась я.
– Что Уиллоби не мог этого сделать. Это раз.
Стекло хранило следы пальцев Джейми.
– А второе… то, что он был крайне одинок, даже среди нас.
– Странник в чужой стране, – задумчиво проговорила я. Припомнился белый полет стихотворения мистера Уиллоби, которое он вверил морю и ветру.
– Именно так.
Джейми поелозил по волосам.
– Мужчина, будучи таким одиноким… Может быть, ты обидишься, но я все же скажу: мужчина ищет женщину, чтобы забыть свое одиночество.
Шотландец опустил взгляд на пол.
– Поэтому я женился на Лаогере. Нельзя сказать, чтобы я не жалел ее – я жалел. И девочек ее жалел. И уж тем более нельзя сказать, что я не мог жить без того, чтобы не спать с кем-нибудь!
Губа его дернулась, но он продолжил:
– Мне нужно было во что бы то ни стало знать, что я не одинок, а если женщина не могла жить со мной, то хоть забыть свое одиночество. Китаец хотел, чтобы женщина помогла ему забыть себя, но она не захотела этого делать, она отказала ему, – бесстрастно заключил он, глядя вдаль.
– Так что он вполне мог убить ее.
Посередине лагуны плыла самка ламантина, неся на себе детеныша.
Это зрелище наверняка вызвало у Джейми те же мысли, что и у меня, потому что он вздохнул и поворотился в мою сторону.
Он выглядел усталым, но решительным, таким, каким он обыкновенно шел на битву.
– Клэр…
По имени к своей «англичаночке» Джейми обращался в исключительных случаях.
– Клэр… Я хочу кое-что тебе сказать.
– Что такое? – я ответила машинально, а потом поняла, что не хочу слышать от него ничего такого, и отпрянула, зная, что он сейчас скажет.
Джейми удержал меня за руку и сунул в мою ладонь какой-то предмет. Нетрудно было догадаться, что это было: изгиб деревянной рамки и следы краски на ней.
– Клэр… я не говорил тебе… у меня есть сын… – выплюнул Джейми.
Я поглядела: это был такой же портрет, какой показал мне Грей. На нем был тот же самоуверенный мальчонка с дерзким взглядом слегка раскосых глаз, которого я видела в кабинете губернатора и который мог бы быть Джейми в детстве.
– Об этом не знает никто, даже Дженни.
А вот этому я не поверила и решила переспросить:
– Что, правда не знает?
Ламантины, заслышав наши голоса, отплыли, но вскоре вернулись, увидев, что мы не представляем для них опасности.
– Нет, не знает… Это было, когда я был в Англии. Об этом никто не знает, потому что он носит чужое имя, потому что… потому что он бастард, незаконнорожденный.
Мне почудилось или Джейми покраснел? Солнце ли упало и порозовило его своим лучом?
– Я оставил его, когда он был совсем ребенком. И больше не видел.