Измаил, подойдя к скамье-помосту, взял руку девушки, лежавшую на колене, и повязал запястье Маргарет красной тканью, а после снова положил ее руку на колено.
– Это же мой платок! – сказала она, утирая им нос.
Но вряд ли это кто-то заметил, поскольку все взгляды были устремлены на Измаила, говорившего что-то толпе. Петух, предчувствуя недоброе, бился в корзине, отчего увивавшие ручку розы ходили ходуном.
– Пусть это будет последний раз, – зло проговорила девушка. – Следующий раз будет третьим, не к добру это.
– Да? – ничуть не удивился Измаил, обливая алкоголем помост.
Мне хотелось верить, что Маргарет не убежит с криками от огня.
– Да, Арчи так сказал: «Прежде чем петух пропоет трижды, ты предашь меня». Женщины всегда предают, – так говорит он. Как думаешь, так и есть?
– Ну, это как посмотреть, – в раздумье протянула я.
Маргарет говорила будто бы сама с собой, не замечая толпы, не слыша музыки, не видя корзины и Измаила, который собирал какие-то мелочи у людей.
– Я голодна и хочу чаю.
Измаил услышал это желание и – я поразилась – достал из мешочка у пояса узелок с фарфоровой чашкой, надтреснутой, но еще пригодной для питья. На ободке даже красовались остатки позолоты. Он поставил чашку на колени девушке, радостно воскликнувшей:
– Прекрасно, а печенье у него есть, хотела бы я знать?
Она так обрадовалась этой мелочи, что даже захлопала в ладоши.
Измаил, не глядя на девушку, принялся выкладывать дань вдоль помоста: кости с выгравированными линиями, жасмин, примитивные статуэтки из дерева, одетые в лоскутья и с глиной, державшей волосы на голове.
Затем Измаил снова что-то сказал в толпу, опустил факел на помост, и там тоже взметнулось пламя, а когда оно угасло, наполнив воздух запахом бренди и опаленной земли, достал из корзины петуха.
Черная птица была большой и жирной и не хотела даваться в руки людям, но отбиваться от них при всем своем желании тоже не могла, будучи связанной.
Измаил поклонился девушке и дал ей птицу.
– Благодарю, – церемонно сказала она.
Петух, разозлившись еще больше, заорал. Девушка встряхнула его и сердито заявила:
– Гадкая птица!
Перекусив петуху шею, она отгрызла ему и голову, а потом прижала окровавленную тушку к груди, напевая:
– Вот теперь, вот сейчас все в порядке у нас.
Ее платье было выпачкано в крови, лившейся в чашку. Люди вскричали, но затем наблюдали происходящее молча под звуки барабана.
Обезглавленный петух был отброшен в сторону, где его немедленно подобрал мальчишка.
Мисс Кэмпбелл провела рукой по окровавленной юбке и подняла чашку в приветственном жесте.