У костра толпились люди: мужчины, женщины и дети, всего около трех десятков. Один мужчина пел под аккомпанемент старенькой гитары.
Выходя из хижины, я услышала «хау!», и воцарилась тишина – нас почтительно приветствовали. Крикнувший обратил внимание, что здесь присутствуют высокие гости.
Измаил не спеша ступил вперед, улыбаясь своей крокодильей мордой. Темные глаза созерцали наше появление, а лица цвета полированного агата или жженого сахара выжидали.
У костра стояла скамья, служившая своего рода местом собраний, и мисс Кэмпбелл пошла прямиком туда, словно ходила так уже не раз, поманив меня за собой.
В меня вперились десятки разнообразных взглядов, выражавшие и враждебность, и недоверие, и любопытство, но мисс Кэмпбелл все-таки интересовала людей больше, чем я. «Удивительно, – думала я, украдкой наблюдая стоявших людей, – насколько меняются африканцы, живущие в Европе или Америке среди белых людей». Джо, толком не знавший Африки, был больше европейцем или американцем, нежели африканцем, а в его облике черты черной расы были едва уловимы, если равнять его с далекими предками.
Мужчина, сидевший с гитарой, взял барабан, зажал его между ног и начал ритмично, но мягко стучать, так, как стучит человеческое сердце. По бокам инструмент был обтянут пятнистой шкурой какого-то животного.
Мисс Кэмпбелл спокойно и скромно сидела, слушая барабан. Она сложила руки на коленях и, улыбаясь, смотрела в огонь.
Рабы расступились, пропуская вперед девочек с большой корзиной в руках, увитой белыми розами. Внутри корзины что-то двигалось, как с опаской отметила я.
Покосившись на головной убор Измаила, дети поставили корзину к его ногам, а он коснулся их головок розовато-желтыми ладонями и отпустил.
Люди подошли поближе к скамье и к корзине, чтобы поглядеть, что там будет, а барабан заиграл быстрее, но все так же тихо. Женщина с бутылью в руках дала сосуд Измаилу и скрылась в толпе.
В бутыли, судя по запаху, содержалось что-то спиртное. Измаил облил землю вокруг корзины содержимым бутыли, а корзина угрожающе зашевелилась.
Дальше действовал мужчина, в чьих руках был посох с ветошью. Сунув его в огонь, он подождал, когда ткань загорится, а потом ткнул горящим посохом в спиртовой круг у корзины.
Люди ахнули, потому что спирт вспыхнул, образовав голубое пламя, и тут же угас, а из корзины донесся петушиный крик.
Мисс Кэмпбелл покосилась на корзину, но промолчала.
Истошное «кукареку!» стало своеобразным сигналом к началу действа. До этого мы видели только прелюдию, как оказалось; сейчас же заиграла флейта и люди загудели.