Глава 39
Искупление души человеческой
Утром я, как обычно, пошла навестить Джейми, надеясь, что он хоть что-то съел на завтрак. Неподалеку от его комнаты из ниши в стене выскользнул Мурта, преградив мне дорогу.
– В чем дело? – резко спросила я. – Что случилось?
У меня сильно забилось сердце и взмокли ладони. Страх оказался напрасным, потому что Мурта тотчас замотал головой из стороны в сторону и сказал:
– Нет, с ним все в порядке. Во всяком случае, не хуже, чем было.
С этими словами он своей легкой рукой взял меня под локоть и повел по коридору, причем я с немалым удивлением подумала, что, пожалуй, впервые он по доброй воле дотронулся до меня; ощущение легкости и одновременно силы его прикосновения напоминало о крыле пеликана.
– Так в чем же все-таки дело? – снова спросила я.
Узкое лицо Мурты хранило обычное для него бесстрастное выражение, но глаза чуть сощурились.
– Он не хочет видеть вас, – сказал он.
Я остановилась как вкопанная и вырвала у него руку.
– Почему?
Мурта замялся, словно бы выбирая подходящие слова.
– Н-ну, он просто… он решил, что вам лучше оставить его здесь и вернуться в Шотландию. Он…
Больше я не стала слушать. Оттолкнула его и кинулась к комнате Джейми. Тяжелая дверь с глухим стуком закрылась за мной. Джейми лежал, уткнувшись лицом в подушку, одетый лишь в короткую рубашку послушника. Угольная жаровня в углу наполняла комнату уютным теплом, хоть и порядком дымила.
Он резко приподнялся, когда я дотронулась до него. Глаза, еще затуманенные сном, глубоко запали. Я взяла его руку в свои, но он убрал ее прочь. С выражением полного отчаяния на лице он снова уткнулся в подушку.
Стараясь внешне ничем не проявить обуявшую меня тревогу, я поставила рядом с его постелью стул и села.
– Я не стану дотрагиваться до тебя, – спокойно сказала я, – но ты должен мне все объяснить.
Мне пришлось прождать несколько минут, пока он лежал неподвижно, сгорбив плечи. Потом он вздохнул и сел, медленно, с видимой болью спустив ноги с кровати.
– Да, – сказал он без всякого выражения и не глядя на меня. – Да, вероятно, я должен. Раньше должен был это сделать, но у меня не хватало смелости.
Голос был исполнен горьким чувством, руки безвольно опустились на колени.
– Я должен был добиться, чтобы Рэндолл убил меня, но я этого не сделал. У меня не оставалось смысла жить, но я не посмел умереть.
Голос дрогнул, и говорил он теперь так тихо, что я с трудом разбирала слова.
– И я знал, что увижу тебя в последний раз… чтобы сказать тебе… но… Клэр, любимая… о любимая моя!
Он взял подушку и прижал к себе, как бы защищаясь; опустил на нее голову, собираясь с силами.