Мурта присоединил к указательному средний палец.
– Куда? Будь я проклят, если знаю. Третий.
Вверх поднялся безымянный палец.
– Зачем? Он заявил, что ему осточертело сидеть взаперти. Четвертый, – поднялся мизинец. – Также будь я проклят, если знаю. Когда я видел его в последний раз, на нем ничего не было.
Мурта сложил четыре пальца и выставил вверх большой.
– Вы не спрашивали, но отвечаю: ушел примерно час назад.
Я так и вспыхнула – от полной беспомощности. Поскольку преступник исчез, я набросилась на Мурту:
– Вы что, не знаете, что на дворе подмораживает? Снег идет! Почему вы его не остановили? И что вы имеете в виду, утверждая, что на нем ничего не было?
Маленький клансмен сохранял полную невозмутимость.
– Конечно, знаю. Думаю, и он знал, не слепой. Остановить его я пробовал. Когда он собрался уходить, я сказал ему, что он еще к этому не готов и что вы мне голову снимете, ежели он уйдет. Схватил его рясу и стал спиной к двери. Сказал, что он пройдет только через мой труп.
Мурта помолчал и сообщил совершенно не к месту:
– У Элен Маккензи была самая прекрасная улыбка, какие я видел. Любого мужчину пробирала до самых костей.
– И поэтому вы позволили ее тупоголовому сыну уйти, чтобы замерзнуть до смерти? – вспылила я. – Какое отношение имеет улыбка его матери ко всему этому?
Мурта задумчиво потер себе нос.
– Да, так вот я ему сказал, что не пропущу его, и он на меня этак поглядел. Улыбнулся точь-в-точь как его матушка и прямо голый вылез в окно. К тому времени, как я подскочил, он успел удрать.
Я в полном ужасе воздела глаза к небесам.
– Он велел, чтобы я вам сказал, куда он направился, и чтобы вы о нем не беспокоились, – завершил свое объяснение Мурта.
– Чтобы я о нем не беспокоилась! – в бешенстве бормотала я себе под нос, пока бежала к конюшне. – Лучше бы он сам о себе побеспокоился, когда попадет мне в руки!
В этих местах лишь одна большая дорога вела от побережья во внутренние районы страны. Я ехала по ней крупной рысью, то и дело поглядывая на окружающие поля. Та часть Франции, где находился монастырь, была густо населена крестьянами, и, к счастью, леса хорошо расчищены; ни волки, ни медведи не представляли здесь серьезной опасности.
Я нашла его примерно в миле от монастыря. Он сидел на одной из многочисленных верстовых тумб, оставленных повсюду древними римлянами.
Был он бос, но одет в короткую куртку и тонкие штаны – собственность одного из конюхов, если судить по пятнам на них. Я натянула поводья и некоторое время смотрела на него, опершись о переднюю луку седла, потом сказала этак небрежно: