— Надеюсь, на Конституции это никак не отразится, — сказала Светик.
— Ужас! — ахнул Камилл. — Надо перенести заседание! Это же кошмар! Век нам счастья не видать! Число 13!
— Какой ты суеверный, — покачал головой Неподкупный. — Наверно, до сих пор в гномов веришь?
— А что, гномов нет? — удивился Демулен.
Лемус еле сдержала хохот. Она взглянула на часы.
— Скоро начнётся, — констатировала она. — Пора бы по местам!
Началось заседания. Робеспьер радости не испытывал. Ни о какой победе пока и речи быть не могло. Короля не только не призвали к ответственности, но и Собрание заискивает перед ним. А о расстрелянных на Марсовом поле даже не упомянули.
— Отвратительно, — шепнул Робеспьер сидящему рядом Петиону.
— Разделяю ваши чувства, — согласился тот.
— Они называют это выражением верноподданнических чувств! — ворчал Робеспьер.
Его взгляд упал на галерею. А вот и Мадлен. Их взгляды встретились. Даже красотка понимает, что всё ещё впереди, — понимал Неподкупный. Как ей тяжело, бедняжке. Кажется, я начинаю её жалеть. У неё же есть Барнав. Какая довольная рожа! Зачем Мадлен моё утешение? Триумвират Барнава наивно уверен, что будет руководить и двором и новым Собранием.
Да, Собрание скоро закончит своё существование! А вот этой весёлой компании в нём не будет! Ведь именно благодаря мне был издан закон, который отнимает у них право быть переизбранными!
А сейчас главное, что Конституция всё же принята!
В продолжение трудного дня Робеспьер направился к Адель Карме. Она радостно встретила его. Она удобно устроилась на диванчике и пригласила Неподкупного сесть рядом.
— У вас есть какие–то догадки? — спросила она с надеждой.
— Вынужден вас разочаровать, — развёл Робеспьер руками.
Дама понимающе кивнула. Глупо рассчитывать на столь скорый результат.
— Мадам, надеюсь, вы понимаете, что вы должны мне довериться, — перешёл Неподкупный к делу.
— Я вам доверяю! — воскликнула Адель.
Робеспьер покачал головой. Мадам Карме опустила глаза, как школьница, уличённая во лжи.
— Я бы хотела вам всё рассказать, но не могу! — с отчаянием воскликнула она. — Это моя личная жизнь! Моя репутация! Я приличная женщина, добродетельная! Почему люди сразу же видят во мне развратницу?!
Её красивые глаза наполнились слезами. Она взяла Макса за руку.
— Мадам, — ласково произнёс он, — когда речь идёт об убийстве, заботу о чистоте репутации лучше отодвинуть. Ведь речь идёт о жизни, возможно, о вашей жизни…
Адель Карме вздохнула.
— Мне страшно, — сказала она. — Мне кажется, меня хотят убить. Такое неприятное чувство, что за мной постоянно следят.