На этом, к великой радости Мадлен, допрос завершился.
— Отвратительная дама! — сказала красотка. — Вся напудренная с головы до пят! Особенно мне не нравится пудра на волосах. Она придает какой–то седой оттенок, и женщина становится похожа на старуху. Я никогда не пудрюсь. Ведь у меня и так красивый цвет волос?
— Очень, — искренне ответил Робеспьер.
Кроме подозреваемых господ Робеспьер решил поговорить со слугами. Из них только одна камеристка могла рассказать что–то толковое. Мадмуазель Кремер описала то утро, когда была убита Софи, и согласилась поподробнее рассказать о хозяевах этого дома.
— Мсье Оже и мадам Оже очень любили девушку, — начала она. — Временами даже баловали ее… Софи была очень нежным и болезненным ребенком. Часто болела. Господа всегда ухаживали за ней, по очереди дежурили у ее постели, подносили лекарства.
— А давно вы служите в этом доме?
— Да, десять лет. Я пришла сюда, когда мсье был еще холост…
Она с большим трудом попыталась сдержать тяжкий вздох.
— Через три года он женился… Мадам очень привязалась к девушке.
— Большое спасибо за помощь, мадмуазель, — поблагодарил Робеспьер.
После беседы с мадмуазель Кремер Робеспьер решил разузнать у мсье Оже поподробнее о Линдоне.
— Почему вы не рассказали мне об этом человеке? — спросил он.
— Я как–то не подумал он нем, — оправдывался Оже. — Я не могу поставить его в ряд подозреваемых!
— Увы, придется. Ведь он был заинтересован в смерти вашей племянницы.
Оже промолчал.
— Как я могу найти мсье Линдона? — спросил Робеспьер.
— Он будет к обеду.
— Хорошо, мы зайдем попозже.
— Нет, что вы! — возразил Оже. — Я прошу вас остаться!
— Благодарю, мсье, вы очень любезны… А как самочувствие вашей супруги?
— Спасибо, Каролин уже лучше. Она хотела видеть вас. После смерти девушки она немного не в себе… стала всего бояться…
— Я бы тоже стала бояться, особенно, если кандидаты в убийцы живут с тобой в одном доме! — сурово сказала Мадлен. — Они в любой момент могут нанести новый удар.
Мадам Оже выглядела бледной и напуганной. Робеспьера она встретила с легкой улыбкой на усталом лице, которое даже после душевных мук не утратило привлекательности.
— Спасибо, что вы приехали! — поблагодарила она. — Бедная девушка, теперь у меня никого нет! Только она одна понимала меня. Лишь Софи я могла излить душу. Теперь я осталась совсем одна, совсем одна.
— Но у тебя есть я! — сказал муж.
— Ты давно меня не любишь! — сказала женщина. — Ты ждешь моей смерти!
«Она помешалась! — подумала Мадлен. — Лучше уйти. Бедная Софи, выслушивать откровения полоумной тетушки!»