— Секунд? — выгнул брови мастер Ригуми.
Шрах! Опять забыла.
— Шестидесятая часть ката. Единица измерения времени у нас дома, — пояснила я непринужденно. Расслабилась, называется! ещё бы, купол, настроенный на защиту, а не на общение, таких нюансов не передает.
Он замер, видимо, производя расчеты.
— Прекрасно, Трикси — кан. А как ты оценишь мою скорость?
Коварный вопрос, на самом деле. Ответишь недостаточно почтительно, занизишь, по незнанию скорость реакции, — наживешь врага. Отмолчишься — опять‑таки мастер будет недоволен. Расплывчатое «очень быстро» тоже не пойдет.
— Полторы секунды для создания подушек от начала движения руки до явления зримого результата, — осторожно сформулировала я. — Перехват контроля над образом — точное время отследить не удалось, но где‑то полсекунды. Полагаю, Шаа — кан, что твоя зона комфорта при создании образа в среднем меньше секунды.
Взгляд его смягчился. Так, вроде бы, пронесло.
— Со скоростью мысли, — ответил мастер Ригуми. Вот и пойми, согласился он или поправил меня. Но хотя бы не сердится — уже хорошо. — И в качестве вознаграждения я отвечу на твой вопрос. Запахи, звуки, прочность — все это уже было в твоем образе. Это не ничто, но действительно овеществленное ничто. Если ты будешь усердно работать, то через тридцать дней сумеешь воплотить его по — настоящему. А теперь ступай. До конца дня ты в распоряжении Игамины — кана.
Это «в распоряжении» мне не понравилось, но Маронг, похоже, и не думал понимать слова буквально. Вообще первое, что он спросил, когда мы отошли на приличное расстояние от мастера Ригуми, было: «Сильно он тебя загонял?» Я, не раздумывая, провела пальцем по горлу, закатив глаза.
Жест оказался универсальный, межмировой, потому что Маронг меня понял без пояснений. Проглотил смешок и — великий человек! — предложил сперва отдохнуть, а потом уже продолжать. Он отвел меня к источнику, где можно было ополоснуть лицо и попить, и угостил безопасной для здоровья лепешкой из листьев шерги. Пока я ела, пытаясь сохранить независимый вид, Маронг рассказал кое‑что об особенностях местных воплощенных иллюзий… то есть овеществленного ничто.
Почти сразу всплыли фатальные различия с псионикой.
Здешние маги не пытались разложить воплощенную модель на составляющие и ни о каких частицах не слышали. Зато использовали для создания своих иллюзий какое‑то загадочное поле, к которому у меня доступа не было. Что‑то вроде второго слоя реальности. Маронг даже разрешил взглянуть на него своими глазами, через телепатию.
Этот слой выглядел абсолютно настоящим — все то же самое, что существует в действительности, но окруженное зыбким маревом, которое можно мысленным усилием спрессовать в любой образ. Получалось, что я как бы делала свои иллюзии вслепую. И, возможно, вовсе не была способна выходить на другой уровень… Но кое‑что обнадеживало: когда мастер Ригуми в первый раз создавал подушки, то мне померещилось какое‑то дрожание воздуха.