— Простите, мне бы хотелось переговорить с вашим мужем?
Я сделал вид, что не знаю о его отъезде.
— Он в Москве… Но, уверена, мой благоверный супруг, — иронично произнесла собеседница, — будет все отрицать… Если уж мне клялся в своем безразличии к этой куртизанке, вам он скажет, что даже не припомнит ее имени… Но поверьте мне, любящая жена всегда почувствует неладное… Правда, Вербин, и не завидую вам и вашей любовнице, если вы задумаете обмануть Ольгу… Вашу супругу, точно, не проведешь.
Она рассмеялась своей шутке.
— Простите, а вам известно, что мадемуазель Коко была связана с тайной канцелярией? — я перевел разговор на интересующую меня тему.
— Мне безразлично, с чем она была связана, — презрительно хмыкнула дама, — единственное, что меня беспокоит — ее связь с моим мужем…
Великова прикрыла глаза и тяжко вздохнула, будто пытаясь унять боль в груди.
— Мне очень тяжело, поверьте, — произнесла она, закрыв глаза руками, — будто все рухнуло…
Надменность и уверенность оставили красавицу. Она не могла больше сдерживать свое внутреннее настроение.
— Не стоит отчаиваться заранее, — заметил я, — возможно, виною всему сплетни…
— Как бы мне хотелось в это верить, — дама печально улыбнулась.
— Возможно, некоторые "доброжелатели" желают вас рассорить с супругом, — предположил я, — поэтому раздувают сплетни.
Личико Великовой вдруг озарила мелькнувшая догадка.
— А ведь вы правы, Вербин! У нас столько завистников! — воскликнула она, затем, уняв свои чувства, дама гордо произнесла. — Однако супруг сам дал мне повод для ревности…
На сей раз господину Великову придется долго вымаливать прощение.
Из журнала Александры Каховской
Сегодня вечером мы отправились на очередной бал. К сожалению, в этом доме обычно собирается далеко не самое интересное общество. Нам пришлось присутствовать, поскольку Ольга не желает обидеть хозяев.
Устав от публики, я выскользнула из зала в гостиную, где должны были принести мороженое. Пожалуй, самое приятное для меня событие за весь вечер.
Устроившись в кресле, я принялась за лакомство. Пока никто из гостей не желал угоститься сладостями, мне выпала редкая возможность насладиться одиночеством.
Однако мое уединение было нарушено графом Н*.
— Полагаю, этот вечер утомил вас, — произнес он, не скрывая иронии, — Единственное заманчивое в этом доме — мороженое…
Улыбнувшись мне, он опустился в кресло, стоявшее рядом.
Признаться, я весьма симпатизировала графу. Его честность и прямота вызывали уважение, и внешне он был очень приятен.
— Музыканты играли прескверно, — он будто бы читал мои мысли, — очень жаль, что наш с вами танец пришелся на эту какофонию…