Чадев кивнул, о деле Крючкова много болтают в свете:
— Мне очень жаль, — виновато произнёс он, — но, спешу заметить, что не могу представить своего кузена в роли убийцы служащего, до которого никому нет дела. При всей своей невоздержанности мой дорогой родственник — не убийца…
— Многие убийцы казались милы и невинны, — перебил я.
— Да, но… меня беспокоит честь нашей общей семьи, — шепнул он, — гулянки и эксцентричные выходки не удивительны для Вадима, свет это легко прощает, но убийство…
— Простите, я ценю ваши семейные чувства, но не могу ради них прекратить следствие, — твердо произнес я, глядя в глаза собеседника.
— Разумеется, в мои намерения не входит мешать вам. Я всего лишь хотел сказать, что верю в невиновность кузена…
Он недоверчиво оглядывал меня, явно не решаясь задать какой-то вопрос.
— Я вас слушаю, — произнес я учтиво.
— Простите нескромное любопытство, но какое отношение к следствию имеет моя милая тётушка? — взволнованно спросил Чадев.
— Смерть мадам Соколовской мне не кажется случайностью.
— О Боже, тётушка была ангелом во плоти, у неё не было врагов!
— Возможно, мадам Соколовская узнала нечто, что могло разоблачить убийцу… Бывают, что свидетели сами не подозревают насколько ценны их сведения.
— Если бы я мог знать, я бы помог тётушке избежать опасности, — Чадев виновато вздохнул.
— Вы давно прибыли в Петербург?
— Вчера поздно вечером, я остановился в гостинице. Я слышал, что тётушке нездоровиться и поспешил из Москвы проведать… Увы, я не успел…
Он вздохнул, сдерживая слёзы.
— Тётушка была самым добрым человеком, которого я когда-либо знал… Очень жаль, что я не простился с нею…
Я искренне повторил слова соболезнования и, извинившись за то, что вынужден донимать вопросами, поинтересовался:
— Вы часто навещали тётушку?
— Каждый месяц, — тоном выполненного долга произнёс собеседник.
Как единственного присутствующего родственника, я попросил у Чадева разрешения осмотреть комнату, где скончалась мадам Соколовская.
Племянник не видел причины препятствовать.
* * *
Дама сидела в кресле, откинув голову. Я спросил позволения открыть лицо, которое накрыли платком. Племянник после некоторого колебания согласился.
Лицо дамы осталось спокойным, глаза прикрыты, казалось, что она задремала. Голова была повернута в сторону окна, из которого открывался вид на улицу.
Карты? Что дама хотела этим сказать?
— Простите, а тётушка делилась с вами своими размышлениями? К примеру, её интересовали карточные игры?
Понимая, что вопрос прозвучал странно, я ожидал недоумения.
— Игры? — задумчиво пробормотал Чадев. — Нет… не припомню… Не припомню… тётушка была равнодушна к любой игре… К сожалению, она не делилась со мной своими тайнами…