— Нет, мы были в масках! Я обыграл всех, хотя не игрок!
— Вас ждёт партия с самим шулером?
— Нет-нет, шулер сказал, что я буду играть с людьми, которых он мне приведет… Пока я играю, Натали будет выздоравливать.
— А какие ставки в игре?
— Годы жизни. Без игры Натали не дожила бы до зимы… Один мой выигрыш даёт ей три года жизни — так решил шулер.
— А если вы проиграете?
— Тогда я отдам свои годы мастеру-шулеру, — он развёл руками, — но я готов рисковать… Зачем мне долгая жизнь без милой Натали…
— А что при выигрыше получили бы ваши соперники?
— Деньги, чины, славу, — Оринов махнул рукой. — Бог с ними… мы все рисковали… Меня при проигрыше тоже не пощадили бы!
— Расскажите поподробнее о ваших ставках?
— Размер ставки начинаются от года, максимальная ставка — конец жизни. Мои соперники в азарте проиграли все годы своих жизней… Игра затягивает, человек играет до последнего вздоха!
— И шулер отдал вашей возлюбленной всего лишь три года. Остальной выигрыш оставил себе… Любопытно…
— Понимаю, что это ничтожно мало, но я сыграю ещё! А эти три года у Натали уже не отнимут!
Доктор радостно делился своей победой, отчаянно жестикулируя. У меня внезапно сложились фрагменты картины. Мне было трудно поверить! Разгадка очевидна! Но какого чёрта он это затеял? И как это открытие связать с убийствами? Ведь всё взаимосвязано — как заметил граф Н*…
* * *
Дома меня ждал Соколовский. Он пытался держаться в обычной отвязанной манере, но ему это плохо удавалось.
— Убийца хочет добраться до меня, — сказал он безразлично, — это не подозрительность… Я чувствую опасность… Мне это не пугает, но я не могу допустить, чтобы злодей оставался безнаказанным. Да, благородство не моя стезя, но у меня есть понятие чести…
— Ещё раз мои соболезнования, — произнёс я, — позвольте узнать, в чём заключаются ваши предчувствия…
— Невозможно описать. Погружаясь в мистику, я открывал запретные двери, которые ведут туда, откуда нет возврата. Сейчас я чувствую, что в любой момент сам могу оказаться за порогом… Мне не страшно, одно беспокойство, что, если я проиграю, то не успею осуществить свои замыслы.
Он вздохнул, откинув голову на спинку кресла.
— Вы кого-то подозреваете? — спросил я.
Соколовский покачал головой.
— Нет, не знаю. Я бы подозревал на Ильинского, он мой давний враг, но не могу быть уверенным.
— Вы опасаетесь мистического нападения или убийцы с кинжалом?
— Не могу знать, — собеседник развёл руками. — Но я не намерен сдаваться…
— Ваш родственник Чадев, — вспомнил я, — как я понимаю, вы не близки, но он высказывался о вас очень обеспокоено.