* * *
Вадим Соколовский, "помятый" после очередной затянувшейся под утро пирушки, встретил меня в пестром халате, он сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Судя по всему, Соколовский только что поднялся и пытался вернуться в наш грешный мир, попивая спасительный напиток, приготовленный верным слугой.
— Кого убили? — устало спросил Соколовский, поморщившись от головной боли.
— Банковского служащего Крючкова, — ответил я.
Светский гуляка вздрогнул, едва не поперхнувшись напитком.
— Вы его знали? — спросил я.
— Да, — ответил он, отставляя бокал, — знал по делам мистическим. Наверняка, вам всё уже известно… Глупо скрывать! — он снова поморщился, превознемогая головную боль. — Крючков стал моим помощником…
— А вашим соперником в делах мистических стал Ильинский?
Юноша расхохотался.
— Вы беседовали с ним? Представляю, что вам наговорил этот чопорный надутый дурак. Он осуждает меня за мой разгульный образ жизни, а сам… Я хоть не скрываю своей сущности, а Ильинский… скажу по секрету, тот еще ханжа… А сколько надменности и самомнения!
Соколовский скривился — или от неприязни, или от очередного приступа головной боли.
Значит, Крючков оказался помощником двух соперников — любопытно.
— Крючков стал вашим компаньоном? — спросил я.
— Да, а потом выяснилось, что он прислуживал Ильинскому, — хмыкнул Соколовский.
— Слуга двух господ, — сделал я вывод.
— Хитрющий проныра, хотя прикидывался скромником, — собеседник махнул рукой.
Значит, и у Ильинского, и у Соколовского были мотивы убить Крючкова как предателя. Высока опасность, что слуга проболтается сопернику.
— Меня эта новость не испугала, — продолжал Соколовский, — даже позабавила… А Ильинский счел себя оскорбленным… Причем оскорбленным мною, а не этим жуликом… Заметьте, какие люди работают в банках — жулики! Никогда не доверял банкам.
Собеседник снова поморщился от головной боли.
Любопытно, возможно Крючков служил двум господам, чтобы получать мистические знания каждого из них и добиться своей цели.
— К дьяволу Ильинского, — устало произнес собеседник, — меня сейчас беспокоит моя матушка. Она надумала женить меня. Придется заняться поиском невесты…
Он задумался.
— Кстати, барышня Клементина Ростоцкая очень хороша собой, — Соколовский усмехнулся.
Не мне судить, каковы шансы Соколовского завоевать сердце гордой красавицы. Однако я не раз слышал, с какой неприязнью барышня Климентина отзывалась о Соколовском, и даже отказывала в танцах на балу.
— Мадемуазель Климентина очаровательна… но, прошу вас вернуться к нашей беседе…
— Ах, вас интересует Ильинский? Уверен, этот самовлюбленный тип, застрелил бы любого. Замечу, всех, кто беднее, он не считает людьми… Без хвастовства скажу, что никогда не позволю себе подобного высокомерия. С дворником беседую на равных. Самодуром-моралистом был мой покойный отец, и я дал себе клятву, что никогда не буду на него похож. Только матушка могла усмирять его нрав, пожалуй, она единственная, кого он любил…