Исриун опять наклонилась, шепча, шепча, пальцы с обгрызенными ногтями поглаживали наколку на щеке.
– Четыре десятых с десятой части, – мерно прогудел Варослав.
– Четыре десятых так же далеки от справедливости, как и Ройсток от Калейва.
В этот раз Исриун не озаботилась озвучивать свои слова через хозяина, а просто бросила в лицо Лайтлин ответ:
– На поле боя справедливости нет!
Королева сощурилась:
– Так значит, вы приехали биться?
– Мы к битве готовы, – молвила Исриун, презрительно кривя губы.
Пока она шепчет ядом в княжьи уши, с него где сядешь, там и слезешь. Колл припомнил людей с содранной кожей, висельников на калейвских причалах и проглотил слюну. Варослава не раздухарить подначками, не задобрить лизоблюдством, не подколоть хохмами. Здесь сидел муж, дерзнуть на которого никто из прочих мужей не отважится. Человек, чья власть зиждется на слепом страхе.
Лайтлин и Исриун сошлись в единоборстве, схватились умело и люто, ничуть не уступая поединкам на боевой площадке. Без жалости колошматили друг друга мерами и ценами, кололи десятиной и отбивали удары низким процентом. А Варослав спокойно сидел в кресле, накрытый маской – своим бесстрастным и гладким лицом.
Лишь одна возможность брезжила перед Коллом, и он просунул пальцы под сорочку, трогая гирьки. Бедная мать кричала, чтобы он слезал с мачты. Разумеется, на палубе безопасней. Но если ты возжелал изменить мир, то придется брать на себя риск. И не раз.
– Великий княже! – И удивился сам – голос прозвенел легко и чисто, будто у Рин в кузнице. – Не лучше ли вам вернуться в постель, а завершенье дел возложить на вашу служительницу?
Быть может, пережить необъятный ужас сподручнее трусу, нежели храбрецу, ибо он сталкивается со страхом изо дня в день. Колл заставил ноги ступить вперед, заставил губы сложиться в улыбку и простодушно панибратски всплеснул руками.
– Вижу я, что решения за вас принимает племянница короля Атиля. Змея, что источает яд даже в оковах. К чему тратить время и притворяться? В конце-то концов… – и Колл положил одну руку на грудь, а другой указал на Исриун, – …по устоявшемуся обычаю скотник и мясник делят вырезку, не спрашивая, – а теперь вытянул обе руки на королеву Лайтлин и князя Варослава, – у свиней их мнения.
Разлилась неверящая, невероятная тишина. Потом стража Варослава встрепенулась, пришла в движение. Один выругался на языке коневодов. Другой сделал шаг и потянулся к изогнутому мечу. Потом резко, с оттяжечкой, хряснуло – Колючка тыльной стороной ладони заехала Коллу по морде.
Было б здорово заявить, что на пол он упал специально, но, правду говоря, его словно саданули кувалдой. С трудом приподнялся на локте, с саднящей рожей и кружащейся головой – королева Лайтлин, встав над ним, метнула гневное пламя: