– Я и в детстве был трусом, во дворе меня били слабые. – Качалин пожал плечами, будто говорит кто-то другой, а он услышал и пожал плечами. – Я не сообразил, решил: ее кто-то убил – и испугался. Внешне-то мы были дружны, некоторые считали нас идеальной супружеской парой. Я сидел, курил, мысли вертелись и вертелись. Следствие внешнюю оболочку сдерет быстро и до сути наших отношений докопается. А кто убивает жену? Чаще всего муж. Так? – Он попытался улыбнуться.
– Не обязательно, но значительно чаще, чем думают люди непрофессиональные, – ответил Лева, думая совершенно, казалось бы, о постороннем. Почему Качалин столь интимные вещи выкладывает при Толике Бабенко? Естественно попросить его выйти, Качалин же этого не делает. Странно. Здесь что-то не так.
– У меня много приятелей среди вашего брата, наслышался. Убили жену, хватай мужа, в девяти случаях из десяти не ошибешься. Извините, вы хотите слышать обо мне, а не о себе.
Качалин попал так точно, что Лева чуть не вздрогнул. «Еще секунда, и я произнес бы эту фразу сам, причем слово в слово. Что происходит, мы на одной волне? Или это Качалин на моей волне, а я шарю в свободном эфире? И все-таки, почему он все это говорит при Бабенко? Нужен зритель, близкий человек? Просто так, для бодрости? Или Качалин хочет сообщить приятелю какую-то информацию? Чушь, они находились вдвоем. Нет, не чушь, тогда Качалин еще не знал, что признается. А может, мне самому отослать Толика? Лучше поздно, чем никогда.
Атмосфера изменилась, казалось, пропало напряжение, это было странно. Лева удивился. Они сейчас были похожи на недавно познакомившихся людей, которые выпили, расслабились, один другому жалуется на жизнь, а третий пьяно уединился и даже не слушает. Толик не ерзал, не зыркал любопытными глазами, казался вялым, ни о чем не думающим. (Лева хоть и держал себя в узде, но Толика Бабенко из поля своего внимания не выключил.)
– Не оправдываюсь. Сам себя не понимаю и оправдать не могу. Я поднялся, оставил все как есть и уехал на работу. В тот момент, помню точно, хотел лишь одного – чтобы вызывал милицию, отвечал на вопросы кто-то другой, только не я. Эгоизм.
– Ни оправдывать, ни осуждать в мои обязанности не входит, – сказал Лева. – Следователь вас официально допросит, а пока напишите объяснение.
– Понимаю. На чье имя?
– Ни на чье, – ответил Лева. – Я, Качалин Игорь Петрович, могу сообщить следующее – и все по порядку. Постарайтесь как можно точнее указывать время.
Качалин не успел написать объяснение – приехала машина за телом. Усталые, равнодушные мужчины в белых халатах прошли с провисшими носилками. Врач взглянул вопросительно, Гуров жестом его отпустил, а недовольно бурчащего эксперта оставил. И лифт уехал, и уже открыли балконную дверь в гостиной, и потянуло ветерком, и все вздохнули облегченно, когда Качалин подбежал к Леве: