— Вас пригласил командир крейсера, он же командующий эскадрой, известный в Америке адмирал. Будьте сдержанны, не раскрывайте наших секретов.
Простаков пожал плечами:
— А у нас с вами и нет никаких секретов. Вы можете не беспокоиться.
В просторной кают–компании за столом сидел офицер, очевидно, адмирал; он склонился над листами бумаг и не сразу поднял глаза на вошедшего. А когда увидел Простакова, откинулся на спинку стула и загудел трубным голосом, — и, кажется, немного по–русски:
— Вы?.. Вы есть учёный? А?
Простаков заговорил на вполне приличном английском языке; он после института был на практике в Америке, год работал в лаборатории Бостонского университета и там поднаторел в английском:
— Не трудитесь, господин адмирал, я говорю по–английски.
— О-кэй, майн гот, вы есть тот самый учёный, которого, как зайца, надо было где–то ловить и тащить в Штаты?..
Адмирал вышел из–за стола, и тут Борис увидел перед собой настоящего великана. Большая голова с шапкой русых волос ладно сидела на могучих плечах, а сжатые кулаки точно двухпудовые гири висели по бокам. Словно железную лопату, положил адмирал на плечо Бориса правую ладонь.
— Парень, ты недавно вылез из детской коляски, а уже что–то изобрёл. Сколько тебе лет?
— Скоро будет двадцать шесть.
— О!.. Ему двадцать шесть! А я разменял шестой десяток и до сих пор не придумал пороха. Двадцать шесть, да ещё не полных! Ты, должно быть, не знаешь, какое это счастье быть молодым? А?.. Возраст почти щенячий, а уже сделал такое, чего нет у нас в Штатах. Ты, наверное, хочешь, чтобы я в это поверил?..
Командир крейсера снова ударил Бориса по плечу и легонько толкнул от себя, словно хотел со стороны лучше разглядеть его.
— Я знал, что русские могут выкинуть мудрёный финт, но чтобы в таком возрасте напугать Америку!.. Ну, ладно. Мы сейчас будем с тобой завтракать и ты между делом расскажешь, что да как и для чего ты там что–то изобрёл. Признаться, я плохо знаю русских ребят, но мне говорили, что ваш брат любит заложить за воротник, а когда на войне надо было идти в атаку, они становились сумасшедшими. Сейчас нас пугают какой–то там вашей ракетой, но, признаться, я не верю в ракеты. Одна из сотни может куда–то попасть, а остальные полетят мимо. Носатые парни в чёрных ермолках… ну, те что у нас и у вас залезли во все телестудии, развели много паники. Американский оболтус, — а у нас даже в Белом доме сидят оболтусы, — уже не может понять, кто чего хочет и зачем мы вообще живём на свете. Ты, парень, скажи мне: это правда, что и у вас там в России в телеящике сидят ребята в иудейских ермолках?.. Если это так, то ваше дело труба, как, впрочем, и наше. Эти самые врали и мошенники из белых могут сделать чёрных, а из чёрных жёлтых, то бишь китайцев. Японцы на что большие хитрованы, но и они против картавых бессильны. Мне доложили, что ты биолог и преуспел в изучении всяких мелких тварей, — не скажешь ли ты, из каких таких частиц составлены мозги этих шустрых голов, если они умеют так ловко дурачить людей? Ну, ладно, не будем говорить об этом сейчас, а лучше посмотрим, что там соорудил на завтрак наш кок.