Шатилов набросил на себя маску добродушного мужичка и, войдя в свою излюбленную роль, голос даже как–то ловко подстроил под селянина. И метал он этим голоском свои ядовитые стрелы. И каждый думал: не в меня ли мечет стрелы эти директор?
— Он, Самарин, не только важный приборчик изобрел, но и сумел внедрить его на шахтах. Без чьей–либо помощи. А ведь Самарин не в тресте столовых работает, он наш человек, институтский. Выходит, и приборчик сделан не на кондитерской фабрике, а у нас, в институте. Он, этот бригадир, и целую электронно–вычислительную машину сделает! А мы будем эпохальные темы разрабатывать — дополнять, уточнять да планировать. А то ещё в Москву план повезем, согласуем, утрясем, заручимся мнением. Как же иначе? Важные дела нельзя делать иначе. А он, Самарин, без согласований работает. Так работает, что институт для него и не существует.
Каиров повернул к директору голову; не глядя на Шатилова, сказал:
— Николай Васильевич! Самарин — научный сотрудник. Вы же сами приказ подписали.
— Вот и ладно, — закивал головой директор. — Сотрудник — это хорошо. Значит, институт и он, Самарин, — одно целое. Тут уже ничего не скажешь. Тут уже порядок. Скоро наступит полоса отчетов — неприятная полоса. Тут вам и комиссии нагрянут, все будут изучать, записывать, а потом доклады настрочат. Ну да ничего, обойдемся: бог не выдаст, свинья не съест. Мы теперь не то, что прежде, — голенькими их встречали, у нас теперь есть кое–что показать и даже похвастаться можем. Мы недавно с вами помпочку сделали… Где там Николай Николаевич Кандыба?.. Ах, вон там он, в уголке сидит, — спасибо вам, Николай Николаевич, за помпу, это по вашему планчику мы её смастерили. И лаборатории управления кровлей спасибо. Она тоже кое–что к отчету приготовила. А теперь вот и самаринские машинки прописку в институте получат. Что бы там ни судачили злые языки в адрес института, а жизнь наша становится веселее.
Шатилов, погасив свой голос, склонился над папкой, сделал вид, что с этим все ясно, а что есть другие дела, не менее важные, но только он, не знает, за какое из них следует приниматься. И начальники лабораторий, и заместители директора сидели опустив головы. Все они испытывали состояние школьников, которых отчитал учитель, отчитал несправедливо, но жаловаться некому и сделать ничего в свое оправдание нельзя. Каиров, сидевший в кресле возле стола директора, беспокойно оглядывался. Он, как опытный боксер, терпеливо сносил удары противника, выжидал. Его утешала мысль: Самарин будет с ним, в его лаборатории. Время ещё покажет, способна ли лаборатория шахтной автоматики решать «эпохальные проблемы».