Как артистка, Мария обладала искусством наблюдать за собой со стороны и сейчас была довольна тем, как ведет себя с Андреем, как говорит с ним и как на него смотрит. Внутренний голос ей говорил: «Он — судьба твоя». Но именно сейчас она бы не хотела думать об этом и, тем более, выдавать наружу свои чувства. Она ушла от Каирова — переселилась в другую квартиру, начала новую жизнь, — и конечно же Самарин к этому её шагу никакого отношения не имеет. «Будь я с ним знакома или не знай я его — все равно поступила бы так, а не иначе», — говорила она себе и старалась приглушить внутренний голос, который хоть и не громко, но настойчиво повторял: «Он — судьба твоя, судьба…»
— Вы кого играете сегодня? — обратился Селезнев к Марии.
— Приходите на спектакль — увидите, — уклонилась от ответа Маша.
— Придем непременно, — пообещал Селезнев. И повернулся к Самарину: — Придем, Андрей Ильич? Вот тогда ты увидишь, что за артистка Мария Павловна. Я только ради нее и хожу в театр. Нет, я правду говорю, без всяких шуток, Мария Павловна. Вам и шахтеры скажут. Я как только посмотрю спектакль с вашим участием, так мягче и добрее становлюсь. Жене своей всякие слова ласковые говорю, шахтерам благодарности объявляю. Так на меня ваша игра действует. Впрочем, если бы вы не играли, а просто появлялись на сцене, я и тогда бы в театр ходил. Я как тот интендант, про которого мне рассказывал один из приятелей. Но нет, вам я этой истории не поведаю.
— Ну почему же? — спросила Мария.
— Нет, нет, рассказ банальный — не для вашего слуха.
— А вы все–таки расскажите, — не отступалась Мария.
— Ну если вы просите — так слушайте. В освобожденной Полтаве солдаты ставили пьесу. В чем воевали, в том и играли. Пели под гитару, плясали под балалайку. А когда наступал антракт, выходила под занавес цветочница. Сидела с корзиной цветов — весь антракт! Красавица! Шея, профиль — богиня! Старый интендант — из гражданских, мобилизованных — смотрел на нее во все глаза. А когда цветочница удалялась и начиналось очередное действие, интендант засыпал. Но поскольку он был из присутствующих самый старший начальник, то после спектакля к нему подошел режиссер и спросил: «Как, понравилась постановка?» — «Ничего играли ребята, недурно», — ответил интендант. «А что вам особенно запечатлелось?» — «Все хорошо, — повторил седой интендант. — Играли как надо, вроде, взаправдашних. Опять же, и пели ладно. Только вот они, по–моему, зря все это представляли. Лучше бы им ту; с цветами–то, девицу на сцене посадить да через каждые полчаса её поворачивать. А так — ничего, хорошо играли ребята».